Кости внутри

Пирс Моника Эндерле

— Простите, капитан Таксин. Отряды охотников прибыли почти с пустыми руками. Сказали, они еще не видели лес, где так мало животных.

— Я предупредил зверей уйти или спрятаться, — ответил Гетен, промывая плечо Галины. — Там много корнеплодов, грибов и ягод, а еще мед с пасеки и личинки, если покопать. Можете взять зерно и картофель из запасов Ранита. Там есть белый сыр, орехи, засоленные овощи и сухофрукты.

— Личинки? — мужчина был в ужасе.

— Поджарьте их, — сказал Гетен.

— Я

думал, вы не ели живых существ, — отметил король Илькер.

— Но я и не голодаю, когда еды мало.

Так фыркнул и сменил тему.

— Я отправил разведку оценить силу и движения врага. Мы тут уязвимы.

— Они попытаются выжечь нас, — сказала Галина.

— Конечно, — согласился он. — Это сделала бы ты на их месте.

— Да, — ответила она.

— Я не допущу этого, — Гетен выпрямился и отложил тряпку. — Я не могу сидеть и смотреть, как мир падает в руки Шемела.

— Почему вы говорите, что за этим стоит ваш старый наставник? — спросил Илькер.

— Потому что это делает он с помощью Скирона.

— Постойте, — солдат на пороге уставился на Гетена. — Бог смерти создал этот кошмар?

— Не надо так удивляться, — буркнула Галина. Она скривилась, пока Гетен зашивал рану.

— Прости, — шепнул он и ответил солдату. — Для пользы Триумвирата.

— В этом нет смысла, — сказал Илькер с кровати.

Гетен посмотрел на брата Галины.

— Вера в Одного бога распространяется все шире, а в Триумвират верят меньше. Ничто не делает богов важнее, чем страдания и смерть.

— Но…

— Когда смерть держит нож у горла, кому вы молитесь для спасения и силы? — спросил Гетен.

Таксин ответил:

— Хотырь и Семел.

— Именно.

— Проклятье, — прошептал солдат из Эскиса. — Как победить, когда боги против вас?

Галина ответила:

— Кровью, потом и сталью.

— И магией, — добавил Гетен. Он закончил зашивать рану и оборвал нить.

Стало тихо, они думали о грядущем бою. Херра-Томрума не занимал чью-то сторону в сражениях королевств. Они не знали, чего ожидать, даже Гетен.

Илькер скривился с сомнениями и надеждой на лице.

Так оттолкнулся от стены.

— Лекарства. У вас лучшие настои, лорд Риш. Есть лишние?

Гетен кивнул и повел капитана в мастерскую. Солдат из Эскиса ушел за ними.

Галина села на край кровати брата.

— Это сложно слышать, да?

Он скривился.

— В Кворегне хватит места всем богам.

Она рассмеялась.

— Скажи это богам.

— Может, твой муж может.

— Уверена. Скирону не нравится, когда в нем сомневаются.

— Это мое наказание за принятие философии порядка и мира Одного бога?

— Иронично, — она поправила одеяло на его груди.

— Ты сильно ранена? — спросил он.

Она пожала плечами, кривясь,

пожалела о старой привычке.

— Только левое плечо. У крикунов сильные пасти. Сложно заставить их отпустить, когда они впились.

— Та магическая броня не помогала?

— Ха! Если бы не кровавая броня, у меня не было бы руки.

Он молчал миг, а потом робко спросил:

— Что случилось с Гвинкардарнлеем и Татлисом?

Она сглотнула. Те раны еще болели. Смерть Амброзины была солью на них. Но он заслуживал знать. И она не стала смягчать удар.

— Крикуны Валдрама и солдаты убивали и сжигали. Мы с Гетеном искали в Телеянске альянс с императором Локшином, — она с горечью рассмеялась и добавила. — И Шемел испортил все раньше, чем мы получили плоды альянса. Мы вернулись и обнаружили резню в Гвинкардарнлеем и Татлис в пепле.

— Боги, — пробормотал Илькер. — Я такой дурак.

— Это так.

Он протянул дрожащие ладони, и она поймала их.

— Я договорился с Валдрамом. Я говорил ему, что Персинны не убивают друг друга, — сказал он. — Мы согласились, что тебя пощадят. Мы договорились, — он сглотнул, но его голос дрогнул, он добавил. — Я не знал о его обмане. Я должен был это понять, Галина, — он покачал головой. — Как я мог быть таким глупым?

— Он был магом, Ильк. И в его черном сердце не было ни капли доброты.

— Но и маг солнца — волшебник, но все преступления, в которых я его обвинял, были совершены ложным союзником Урсинума, — голос ее брата был отчаянным. — Это жестокий урок, и вся Кворегна платит за это. Наши матери и невинный брат заплатили за мою глупость.

— Не унижай храбрость королевы жалостью к себе. Она ударила бы тебя за это.

Илькер горько рассмеялся.

— Ты права, — он притянул ее пальцы к своей щеке. Там были слезы. — Прости, Галина.

Она вздохнула.

— Я знаю, Ильк, — она отодвинула пальцы, встала и поцеловала его перевязанное лицо. — Отдыхай. Ты можешь поговорить с отрядами на рассвете.

Когда она вошла в мастерскую, Гетен стоял у окна, спина была прямой, а плечи напряженными. Но он сказал ровным, когда он сказал:

— Замок Харатон и деревня горят, — едкий запах дыма ударил ее по носу.

Галина сжала кулаки. Она хотела что-нибудь сломать, кого-нибудь ударить. Вместо этого она медленно вдохнула.

— Ты можешь остановить огонь?

Он отвернулся от окна.

— Он уже слишком сильно навредил. Восточное крыло замка рухнуло в море, горят торговая часть деревни и железный квартал.

— Первое действие Шемела?

— Или последний приказ Валдрама, — он пожал плечами. — Это важно?

— Нет, — ответила она, Гетен вытащил ткань из шкафа и перевязал ее плечо. — Что будешь делать? — спросила она.