Кот и крысы

Трускиновская Далия Мейеровна

Саша заглянул в дверь.

Он увидел большое помещение, по вечернему времени - уже довольно мрачное.

Хорошо, что он заглядывал в узенькую щелочку - минуты не прошло, как помещение осветилось, хотя и весьма тускло. Вошел лакей в ливрее, принялся зажигать свечи в подсвечниках и больших многоярусных жирандолях с хрустальными подвесками, что стояли на консолях и на каминной полке. Вошел также мужчина, одетый в простой кафтан, не в ливрею, стал спускать многорожковую люстру, лакей же, обойдя ее по кругу, зажег свечи и в люстре.

Помещение преображалось на глазах и явилось чуть ли не бальным залом, украшенным вдобавок цветущими померанцевыми деревьями и миртами. Растения составляли боскеты, как

в хорошо разбитом парке при богатой усадьбе, разделяя таким образом столы для карточной игры и образуя как бы кабинеты, в которых стояли канапе на две персоны, обитые дорогим штофом, и кресла с подлокотниками.

Стоило лакею зажечь все свечи, как зазвенели голоса и в зал вошло целое общество.

Это были прекрасно одетые дамы, пять или шесть, а с ними несколько мужчин, тоже в богатых кафтанах. Дамы звали мужчин присесть на изящные канапе, скрытые деревцами, смеялись зазывно и трещали по-французски, тут же явился лакей с подносом и стал безмолвно предлагать напитки - может, прохладительные, а может, и какие иные.

Саша обратил внимание на статного высокого кавалера, который переходил от одной группы гостей к другой, как хозяин этого маленького бала. Кавалер этот, в жонкилевом кафтане казался золотой статуей - кафтан был выткан букетами, и переплетение нитей само по себе было блестящим, к тому же, широкий золотой галун и спереди, и по обшлагам, и по швам, и золотистое кружево блондов на груди и манжетах - все это создавало прямо-таки ореол вокруг него. Саша залюбовался - в светском обществе ему бывать не доводилось, бывавшие у Архарова гости наряжались в меру, а на Лубянке все вообще было очень просто и подчинено принципу наибольшего удобства.

Вдруг Сашу крепко взяли за плечо. Он ахнул и повернулся.

– Плутовка, ты у нас новенькая?
– спросил лакей по-французски.
– Это тебя привезла с Ильинки мадам Бутон?

– Да, сударь, - по-французски же прошептал Саша.

– Ну, погляди, тебе все это необходимо знать, ежели ты станешь камеристкой мадам Бутон. Вон, полюбуйся, как отлично ведет дело твоя хозяйка, вон, вон, за дамой в голубом.

Лакей вошел в дверь и притворил ее настолько, чтобы осталась щелочка для Саши. Он посмотрел туда, где стояла у карточного столика дама в голубом, и чуть подальше увидел даму в темно-красном. Насилу он признал в ней Луизу, похитившую его возле Каменного моста. Ее волосы были взбиты и присыпаны золотой пудрой, юбки и кружева торчали во все стороны, на открытой груди сверкало что-то уж вовсе немыслимое.

Луиза повернула голову на чей-то оклик и, взметнув юбками, поспешила, почти побежала, скрылась из виду. Голоса вновь зазвенели - Саша понял, что прибыли еще гости.

Мужчин в зале оказалось больше, чем дам, составлялись карточные партии, кавалер в жонкилевом кафтане переходил от стола к столу, и Саша следил за ним взглядом, но вдруг понял, что случилась какая-то ошибка. Минуты не прошло, как высокий кавалер был с округлым и сытым, в меру напудренным и подрумяненным лицом, и тут же, стоило ему ненадолго исчезнуть из виду, ростом убавился, словно он сошел с каблуков, лицо сделалось тонким, остроносым, со впалыми глазами, да еще склонным к веселым гримасам. Саша не сразу признал итальянскую обезьяну в белом напудренном парике. И с трудом допустил мысль, что хозяева особняка просто надели два очень похожих и дорогих кафтана.

Итальянец, встав у стола, щегольски вскрыл запечатанную карточную колоду - резко сжал ее левой рукой, отчего бумажные ленты, ее перекрестившие, лопнули, и тут же обратил ее в ленту из карт, висящую прямо в воздухе. Лента собралась обратно в его ладони, он развел руки - лента снова образовалась. Потом он стал кидать карты на стол - и вдруг раздался общий смех. Саша остро пожалел, что не понял смысла карточного фокуса.

Понемногу

все карточные столики оказались заняты, пошла игра, мелки чиркали по сукну, щеточки вздымали над исчезающими цифрами белую пыль, разноцветные фишки с треском падали в серебряные корытца, вскрывались все новые колоды, карты так и летели под столики, дамы приветствовали первый крупный выигрыш. Смотреть на все это было скучновато - Саша увидел то, что и полагал увидеть, а забавный итальянец в жонкилевом кафтане то пропадал из виду, то появлялся где-то вдали, вился вокруг столов, проделывал какие-то кундштюки то с картами, то с монетами, запускал в воздух разом две табакерки, три нераспечанные колоды и туфельку с дамской ножки, причем все это кувыркалось и безошибочно приходило в его ловкие руки.

Следовало выбираться, пока все заняты - и господа, и лакеи.

Саша отступил от двери и оказался на лестнице. Тут он задумался. Конечно же, дом имел по меньшей мере два крыльца - парадное и заднее. Парадное Саша видел и понимал, что там в сенях полно народу - вряд ли все эти блестящие господа приехали без слуг. Так что имело смысл пробираться к заднему.

Он отошел от двери вовремя и поднялся на несколько ступеней по лестнице вовремя. Дверь распахнулась, он увидел сперва двух дам в прекрасных платьях, голубом и палевом, но с совершенно одинаковыми лицами, а за ними - немолодого кавалера. Дамы говорили по-русски, но как-то странно.Не сразу Саша понял, что это речь особы, овладевшей двумя дюжинами слов и умеющей употреблять их к месту, как хорошо обученный попугай.

Каким-то чудом уразумев, что сейчас эта троица поднимется вверх по лестнице, Саша, чтобы не попасться на глаза, стал беззвучно и быстро подниматься. Он оказался на площадке, откуда расходились два коридора.

Тот, откуда возник азиат с женщиной на руках, Саша отверг сразу. Выбрал второй - но, когда он, пятясь, сделал по нему десяток шагов, женский голос предложил поднимавшемуся по лестнице кавалеру повернуть направо, и Саша понял, что веселая компания, сама о том не подозревая, его преследует.

В коридор выходили две двери. Одна была заперта, другая - нет, и Саша невольно ею воспользовался.

Он попал в большую комнату, убранную как спальня знатной особы. Там были и большая кровать под балдахином, и кушетка, и канапе у стен, но более всего поразило Сашу, во-первых, что там горели все свечи, во-вторых, обилие зеркал.

У самой двери стояли ширмы на китайский лад, затянутые вышитым шелком. Сюжеты картинок были затейливые - китайские красавицы соблазняли китайских же кавалеров на террасах маленьких дворцов, в саду среди крошечных деревьев на скамейках и даже в колясочке, которую тащила, кажется, безбородая коза. Догадавшись, что сейчас сюда войдут, Саша зашел за ширмы и обнаружил там все, необходимое совершающей интимный туалет даме. На полу стоял медный таз для мытья ног, рядом с ним - кресло, в спинку которого была вделана вышитая картинка, опять же китайская, под креслом - красивая ночная ваза. На сиденье лежала какая-то дамская одежда.

Саша забрался за кресло, чуть его подвинув, и присел на корточки.

Действительно, и дамы, и кавалер вошли в комнату.

То, чем они занялись потом, Саша и в страшном сне вообразить бы не смог. Его природная застенчивость не позволяла ему и вполне невинно ухаживать за девицами. То есть, он знал про себя, что при свете даже поцеловать прелестницу бы не осмелился. Тут же свет никому не мешал, кавалер ржал стоялым жеребцом и подсказывал дамам, в каких именно нежностях нуждается, причем подсказывал по-русски и с совершенно военной прямотой. Саша, ужаснувшись, возвел глаза к потолку и обнаружил, что именно там поблескивают еще одно зеркало - над кушеткой, отражающее все то, чего он из-за ширм и дамских юбок не видел. Он прижал ладони к горящим щекам.