Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
Шрифт:
Квиллер попытался сменить позу на жестком диване.
– А другие антиквары разделяют ваше восхищение его честностью?
– Д-да… И нет, – ответила Мэри. – Они же завистники, даже если кажутся лучшими друзьями.
– У Энди были настоящие друзья, с которыми он мог поговорить?
– Миссис Макгаффи. Это школьная учительница на пенсии, Энди помог ей открыть антикварный магазин. Его великодушие проявлялось во многом.
– Где мне ее найти?
– «Ноггин, Пиггин и Феркин» в соседнем квартале.
– Энди
Она глубоко вздохнула:
– Энди был прирожденным дипломатом и умел ладить со всеми.
– Миссис Кобб явно очень любила Энди.
– Все женщины его обожали. Мужчины, конечно, проявляли меньше восторга. Но обычно так и происходит, правда?
– А Бен Николас? Они дружили?
– Они хорошо относились друг к другу, хотя Энди считал, что Бен слишком много времени проводит в «Львином хвосте».
– Бен пьет?
– Он любит пропустить рюмку-другую, но никогда не переходит границ. Когда-то Бен был актером. В каждом городе есть хоть один антиквар с театральным прошлым и еще один, который поставил себе цель быть несносным.
– А что вы знаете о блондине на костылях?
– Рассел Пэтч работал на Энди, и они очень дружили. Потом неожиданно порвали отношения, и Расс открыл собственный магазин. Я точно не знаю, что между ними произошло.
– Но ведь самым близким другом Энди были вы? – Квиллер доверительно посмотрел на Мэри.
Мисс Дакворт порывисто встала и принялась искать мундштук. Нашла, села на диван, прикурила от огонька, предложенного журналистом. Глубоко затянулась один раз, смяла сигарету и вдруг вся съежилась, словно от боли, обхватив колени руками.
– Мне так его не хватает, – прошептала она.
Квиллеру захотелось обнять ее, успокоить, но он сдержался и сказал:
– У вас был шок, и вы все это время живете один на один со своим горем. Нельзя держать его в себе. Почему бы вам не рассказать мне обо всем, что произошло в ту ночь? Может, так будет лучше…
Его голос был проникновенен и нежен. Глаза мисс Дакворт повлажнели. Справившись со слезами, она проговорила:
– Самое ужасное то, что мы в последний наш вечер поссорились. Я была раздражена. Энди… сделал нечто… что меня вывело из себя. Он пытался загладить свою вину, но я оттолкнула его.
– А где вы ужинали?
– Здесь. Я приготовила мясо по-бретонски, но неудачно. Мясо оказалось жестким, да еще мы повздорили, и в девять вечера он пошел к себе в магазин. Сказал, что ждет клиентов: какая-то женщина из пригорода приведет мужа смотреть люстру.
– Он сказал, что вернется?
– Нет. Только холодно попрощался. Но когда он ушел, мне стало так плохо, что я не выдержала и побежала к нему мириться. Вот тогда я и нашла его…
– Магазин был открыт?
– Задняя дверь. Я вошла через черный ход с улицы. Не просите меня рассказывать, что я увидела!
– Но что вы сделали?
– Не помню.
Увлекшись разговором, она не услышала глухого ворчания на кухне – сначала довольно тихого.
– Мне не следовало рассказывать вам об этом, – произнесла Мэри.
– Напротив. Хорошо, что вы сбросили с себя эту тяжесть.
– Вы ведь не будете об этом писать, правда?
– Не буду.
Мэри вздохнула и замолчала. Квиллер, попыхивая трубкой, восхищался ее большими, выразительно подведенными глазами. Теперь они потеплели и были поистине прекрасны.
– Вы оказались правы, – проговорила мисс Дакворт. – Мне стало лучше. Много недель подряд каждую ночь мне снился страшный сон, такой яркий, что я принимала его за явь. Я чуть не сошла с ума! Я думала…
В этот момент тревожно залаяла собака.
– Что-то случилось! – вскочила Мэри, ее глаза расширились и застыли.
– Я пойду посмотрю, – сказал Квиллер.
Хеплвайт лаял, глядя в заднее окно кухни.
– В конце улицы полицейская машина, – сообщил журналист. – Оставайтесь здесь. Я узнаю, в чем дело. Есть черный выход?
Он спустился по узкой лестнице и вышел в отгороженный стеной сад, но на калитке висел замок, и ему пришлось вернуться за ключом.
К тому времени, когда он наконец добрался до места происшествия, прибыла машина из морга. Мигалки двух полицейских автомобилей отбрасывали голубые отсветы на снег, на лица нескольких прохожих и на фигуру, лежавшую на земле. Квиллер подошел к одному из полицейских:
– Я из «Дневного прибоя». Что здесь произошло?
– Обычное дело, – усмехнулся человек в форме. – Перебрал.
– Знаете, кто это?
– А как же. У него полный карман кредитных карточек и платиновый идентификационный браслет с бриллиантами.
Когда тело укладывали на носилки, журналист подошел поближе и узнал пальто.
В саду его ждала Мэри. Тепло одетая, она тем не менее дрожала мелкой дрожью.
– Ч-что случилось?
– Просто пьяница, – ответил Квиллер. – Идите-ка лучше в дом, пока не простудились. Вы дрожите.
Они поднялись наверх, и журналист прописал обоим горячее питье.
Мэри грела руки о чашку кофе, а он вопросительно смотрел ей в лицо.
– Вы говорили мне – как раз перед тем, как пес залаял, – о своем повторяющемся сне.
Она содрогнулась:
– Это был кошмар! Я, видимо, чувствовала себя виноватой из-за ссоры с Энди.
– Что вам снилось?
– Мне снилось… Мне постоянно снилось, что я толкнула Энди на этот шпиль!
Квиллер немного помолчал.
– В вашем сне может таиться истина.
– Что вы имеете в виду?!
– Я склоняюсь к тому, что смерть Энди повлекло не случайное падение с лестницы.