Кот, который проходил сквозь стены (сборник)
Шрифт:
– Нет, сэр, я не снижаю цену! Не нравится – оставьте их в покое. Купит кто-нибудь другой.
Квиллер поклонился и вышел из лавки.
Он прошел мимо бильярдного зала (с заколоченными окнами), мексиканского ресторанчика с вентилятором, гнавшим по тротуару горячий воздух (прогорклый жир, жареный лук, прокисшие скатерти), и очутился у фруктово-табачного магазина Папы Попопополуса.
Внутри стоял аромат перезревших бананов и перегретого примуса. Владелец сидел на оранжевой коробке и читал газету на родном языке,
Квиллер потопал ногами и похлопал руками в перчатках.
– Ну и холод, – пожаловался он.
Мужчина внимательно прислушался.
– Табака? – произнес он.
Квиллер покачал головой:
– Нет, я просто зашел поболтать. Честно говоря, последняя пачка, которую я у вас купил, оказалась не первой свежести.
Попопополус поднялся и грациозно приблизился:
– Фрукт? Хороший фрукт?
– Да нет. Уютно тут у вас… Как давно вы в Хламтауне?
– Гранат? Хороший гранат!
Хозяин продемонстрировал сморщенный плод с бледно-красной кожицей.
– Не сегодня, – ответил Квиллер, поглядывая на дверь.
– Гранат делать детей!
Журналист поспешно ретировался. От двух протеже Энди, решил он, толку не добьешься.
Тут он заметил магазин «Три сестрички» с выставленными в витрине тазиками, кувшинами, плевательницами и неизбежной прялкой. Может, Арчи Райкер здесь и «оттягивался», но в намерения Квиллера входило совсем иное. Он распрямил плечи и двинулся к магазину. Едва журналист открыл дверь, как его нос начал принимать радостные сигналы. Он чувствовал запах! Она?.. Не она?.. Да, пожалуй, это она… Похлебка из моллюсков!!!
Три женщины в оранжевых рабочих халатах бросили свои дела и обернулись на вошедшего. Квиллер в свою очередь уставился на них, потеряв на мгновение дар речи.
Женщина, которая сидела за столом и надписывала рождественские открытки, была брюнеткой с блестящими голубыми глазами и ямочками на щеках. Та, что чистила медный самовар, имела волосы роскошного рыжего цвета, зеленые глаза и ослепительную улыбку. На стремянке, развешивая гирлянды, стояла совсем юная миниатюрная блондинка со вздернутым носиком и красивыми ногами.
Лицо Квиллера просветлело, способность говорить вернулась, и он наконец произнес:
– Я из «Дневного прибоя».
– Да, мы знаем, – хором ответили сестры, а рыжая хрипловатым голосом добавила:
– Мы видели вас на аукционе и восхищались вашими усами. Самые сексуальные во всем Хламтауне! – Она подошла, прихрамывая – нога была в гипсе, – и подала журналисту руку: – Не обращайте внимания на мою сломанную ногу. Я Клатра. Ужасное имя, правда?
– А я Амберина, – сказала брюнетка.
– А я Иврена, – прощебетали со стремянки. – Я в этом доме Золушка.
Рыжеволосая потянула носом:
– Ив, суп сейчас пригорит!
Маленькая блондинка спрыгнула со стремянки и кинулась в заднюю
Сияя ямочками, брюнетка повернулась к Квиллеру:
– Вы не откажетесь от тарелки супа? И от сыра с крекерами?
Если бы они предложили сухари с гусиным жиром, он бы и то не отказался.
– Снимайте пальто, – распорядилась рыжая. – Здесь ужасно жарко.
И сама скинула халат, открыв низкое декольте и большую часть своих пышных прелестей.
– Садитесь сюда, мистер Квиллер. – Брюнетка убрала выбивалки с викторианского диванчика.
– Сигарету? – предложила рыжая.
– Сейчас принесу вам пепельницу, – улыбнулась брюнетка.
– Я курю трубку, – ответил Квиллер, засовывая руку в карман и думая: видели бы сейчас меня ребята из отдела!
Он одновременно набивал трубку, слушал щебетание сестричек и ухитрялся при этом осматривать магазин: оловянные солдатики, железные херувимы, ночные горшки и стол, сплошь покрытый жестянками из-под табака, крекеров, кофе и тому подобных вещей. Старые трафаретные надписи почти стерлись от ржавчины и царапин. У Квиллера появилась идея: Арчи Райкер говорил, что собирает жестяные коробки. Можно порадовать его дурацким рождественским подарком.
– Вы действительно продаете эти старые жестянки из-под табака? – спросил он. – Сколько вы хотите вон за ту маленькую, обшарпанную?
– Мы просим десять, – ответили сестры, – но вам отдадим за пять.
– Беру, – сказал он и выложил монету, не заметив, как хозяйки переглянулись.
Младшая подала суп в старинных полоскательных чашках.
– Только что звонила Дракониха, – сообщила она Квиллеру. – Хочет сегодня с вами встретиться.
Она казалась ужасно довольной ролью вестницы.
– Как она узнала, что я здесь?
– На этой улице все всё знают, – изрекла рыжеволосая.
– У Драконихи везде подслушивающие устройства, – прошептала младшая.
– Ив, не говори глупостей!
Сестры продолжали разговор на три голоса: Клатра – хрипловато, Амберина – с музыкальной напевностью, Иврена щебетала, вновь забравшись на стремянку.
Постепенно Квиллер перевел разговор на Энди Гланца.
– Он был прекрасным парнем, – подняла брови рыжая, и в ее хриплом голосе зазвучала нежность.
– И такой человечный… – подхватил журналист.
– Ну, Клатра вряд ли могла это заметить, – донеслось сверху, – она ведь пробуждает в мужчинах зверя.
– Ив! – раздался негодующий упрек.
– Но это правда! Ты сама так говорила.
Брюнетка поспешно перевела разговор на другое:
– Люди не верят, что мы сестры. На самом деле у нас одна мать, но разные отцы.
– Вы зарабатываете себе на жизнь в этом магазине?
– Господи, конечно нет! У меня есть муж, и я занимаюсь антиквариатом просто для удовольствия. Ив все еще ходит в школу – школу искусств, а…