Кот ушел, а улыбка осталась
Шрифт:
И пока еще ни разу не надевала. «Простенький, со вкусом» костюм в полоску висит в шкафу двадцать семь лет и четыре месяца, ждет подходящего случая.
МАЛЕНЬКИЙ УЗБЕК
Во время Московского кинофестиваля 1979 года позвонили с «Мосфильма» и сказали, что завтра в десять утра показывают Фрэнку Копполе «Осенний марафон» и Сизов просит меня приехать. Приезд Фрэнка Копполы на Московский кинофестиваль с фильмом «Апокалипсис» произвел фурор. За него шла борьба, все хотели с ним пообщаться и пригласить
В 10 я был на «Мосфильме». Зашел к Сизову. Он говорил по телефону:
— А когда вы его привезете? Ну, хорошо, подождем, — положил трубку и сердито сказал мне:
— Вчера он был у кого-то в гостях, там его так накачали, что теперь не могут разбудить. Так что давай подождем часик. Покажем фильм, потом пообедаем.
Через час Коппола не появился, через два тоже. Приехал он только в половине второго, как раз к обеду. Приехал не один. С ним был брат Джулио, племянники, двоюродная сестра с мужем, детьми и няней, переводчики.
За обедом я рассказал Копполе о том, что произошло в Тбилиси, когда показывали в Доме кино его знаменитый фильм «Крестный отец». Попасть на этот просмотр мечтал весь город. Одному богатому человеку по почте прислали пять билетов, тот обрадовался. Пошли всей семьей: он, жена, сын, дочь и родственница из Дигоми. Когда они вернулись, квартира была пуста. Вынесли все, включая картины, антикварную мебель и даже чешский унитаз.
Копполе эта история понравилась.
После обеда показали гостям фильм. Фильм итальянцам понравился.
А потом поехали в гостиницу «Россия», где жили гости фестиваля. Семья Копполы — на двух фестивальных «Чайках». А Коппола с переводчиком со мной на моей машине. По дороге он спросил:
— У вас в фильме герой полтора часа изменяет жене. Были проблемы?
— Нет.
— Странно… вчера мне ваши коллеги жаловались, что в советском кино ничего показывать нельзя. Это не так?
— Кое-что показывать можно, но не все…
В гостинице мы попрощались. Коппола пошел к себе. А я направился к стойке администратора, чтобы узнать, в каком номере остановился западногерманский продюсер Сергей Гамбаров, для него у меня был припасен альбом с рисунками Сергея Эйзенштейна. В вестибюле гостиницы наткнулся на свою сестренку, актрису Софико Чиаурели.
— Ты Коку Игнатова не видел? — взволнованно спросила она.
— Нет, а что?
— Вчера Коппола был у Двигубского, и мы с Кокой пригласили его сегодня в «Иверию» (был такой грузинский ресторан в Голицыно, по Минскому шоссе). — Кока куда-то исчез, а у меня всего шестьдесят рублей. Надо деньги доставать. У тебя есть?
— Вы Копполу вчера так ухайдакали, что вряд ли он помнит, что говорил вчера Кока.
— Что значит — не помнит, а если помнит?
— Давай спросим.
Подошли к фестивальной службе, попросили выяснить планы Копполы на сегодняшний вечер. Они позвонили секретарю Копполы, и тот сказал, что сегодня вечером Копполу пригласила грузинская актриса в загородный ресторан.
У меня было с собой рублей тридцать, у Софико шестьдесят, всего девяносто — для ужина с Копполой и его свитой в загородном ресторане
— Сколько нас будет?
— Я, ты, Коля Двигубский, их человек восемь.
— Еще Шухрат.
— Берем с запасом — пятнадцать.
— Если в Доме кино, должно хватить, а в ресторане «Иверия» — не знаю.
— А еще такси, — сказала Софико.
Снова позвонили секретарю Копполы и попросили узнать, не хочет ли Коппола вместо загородного ресторана пойти в ресторан Дома кино. Секретарь сказал, что Коппола в Доме кино уже был, а сегодня хочет посетить загородный, грузинский. Пришлось звонить в «Иверию», заказывать стол на пятнадцать человек.
Когда Коппола со своей семьей и свитой спустились, я сказал, что Софико моя сестра, пригласила меня на ужин тоже, и объяснил переводчику, как ехать в «Иверию».
Между прочим. В конце шестидесятых в Голицыно построили ресторан грузинской кухни и назвали его «Иберия» (так античные и византийские историки называли древнее грузинское царство). Принимать ресторан начальство приехало под вечер. В двухэтажном здании зажгли свет, зажглись и цветные буквы на крыше с названием ресторана. Все было празднично.
— Красиво? — спросил директор ресторана.
— Красиво, ~ сказал кто-то.
— Красиво-то красиво, — сказал главный начальник. — А что будет, если у вас буква «и» погаснет?
Тягостная пауза.
— Вот именно! И будет под Москвой ресторан имени предателя родины, японского шпиона Лаврентия Берия.
Букву «б» заменили на букву «в». И ресторан стал называться «Иверия».
От гостиницы отъехали в таком составе: две «Чайки» с семьей Копполы, три «Волги» с переводчиками, фестивальной службой и свитой Копполы, «мосфильмовский» рафик с кинокритиками, микрик со съемочной группой с ЦСДФ, лихтваген. И мы на синем «жигуле» — Софико, художник Коля Двигубский, Шухрат Аббасов и его приятель, маленький узбек в тюбетейке, с медалью «Ветеран труда» на лацкане пиджака.
— Какой ужас! Вся эта шобла с нами за стол сядет? — нервничала Софико.
— А куда деваться.
Я затормозил у телефона-автомата, позвонил в «Иверию» и попросил, чтобы стол организовали не на пятнадцать, а на тридцать человек и еще отдельный стол — на восемь, для водителей. А закуски пока не ставили.
Когда приехали и все расселись по своим столам, Софико сказала Копполе:
— Фрэнк, есть два варианта: можно заказать обычный ужин, это примерно та же еда, что ты ел вчера, или простой крестьянский ужин, какой грузинские крестьяне едят каждый вечер.