Кот в малиновом тумане
Шрифт:
Две черные фигуры кружили друг против друга внизу по пустоши — спины выгнуты, хвосты встопорщены, точно кактусы, головы хищно опущены к земле. Низкий вой и рычание эхом отдавались в окружающих сцену камнях.
Я был свидетелем одного из двух: либо деликатного момента личных отношений, либо начала схватки не на жизнь, а на смерть, — у моих сородичей такие тонкости бывают трудноопределимы. Каждый из участников двигался слегка боком — лучший способ следить дьявольским оком за соперником. Ни один из них не обратил ни малейшего внимания на мое прибытие.
Крошку Икорку я уже видел однажды в полном
Чувак, который спер половину моего имени, (и я все-таки считаю, что должен быть какой-то закон, запрещающий такие вещи), вообще-то, был здоровяк, каких поискать среди мужских особей нашей породы. Полностью готовый к драке, он сделался размером с куст саксаула и производил внушительные звуки типа ворчания, воя, утробных воплей и кошачьих проклятий.
Я поневоле почувствовал укол тревоги за свою нахальную дщерь. Возможно, она одержима странными новомодными идеями; возможно, она недостаточно учтива со старшими, особенно со мной; возможно, она способна на убийство себе подобного, но все же она — моя собственная кровь, плоть и шерсть. И я невольно гордился ее отчаянной храбростью, позволившей ей напасть на бывалого чувака, в три раза большего по размерам.
Любой дважды подумает, прежде чем встревать между двумя представителями семейства кошачьих во время проявлений их чудовищной ярости, однако у Полуночника Луи свои правила, и его путь ясен. Я должен был предотвратить увечья невинного чувака, которого вот-вот превратят в суши только потому, что перепутали с вашим покорным слугой, по совместительству отцом дерзкой девчонки с сердцем льва.
К тому же, я должен был уберечь свою идиотку-дщерь от пожинания плодов ее ошибочной мести, которые могут быть столь же неприятны, как плоды кактуса, называемого в народе «кошачий коготь».
Я рванулся вниз, добавив свой собственный великолепный вопль к общему процессу.
Хм.
Я забыл, что резкие движения после принятия еды, хуже того, смешанной еды — белков и углеводов за один прием — могут иметь неприятные последствия. Так что мне пришлось притормозить, чтобы рыгнуть. К счастью, соперники были слишком заняты и не услышали этого явно не воинственного звука.
Я мгновенно оправился, привел свою собственную великолепную шерсть в состояние, напоминающее куафюру Филлис Диллер [95] , и спрыгнул вниз, приземлившись точно между двумя враждующими сторонами.
Разозленные до предела в процессе подготовки к драке и взбешенные неожиданным вмешательством, они перевели свои взоры на меня, и их яростное шипение сделалось совсем истерическим.
Я сделал медленный пируэт, как учитель боевых искусств, окруженный наглыми учениками, и заговорил еще медленней, аккуратно выбирая слова и придерживаясь завораживающего низкого регистра, чтобы разоружить воюющие стороны.
95
Филлис Диллер — американская комедийная актриса, играющая, в основном, роли растрепанных домохозяек.
— Держите… себя… в руках, —
— Кем ты себя вообразил? — предъявила претензию моя, предположим, дщерь. — Кис-Конгом?
Я поклонился. Я не считаю себя фигурой, достойной руководить всеми котами в мире, однако вполне способен достоверно изобразить таковую, дабы избегнуть трагедии.
— Слушай, проходимец, — сказала она спесивым тоном, что было весьма наивно с ее стороны. — Убирайся с дороги. Это семейное дело, кровная месть. Я не нуждаюсь в том, чтобы какой-то престарелый гостиничный клоун указывал мне, что делать. Этот чувак — мой беглый отец.
Она оскалилась в сторону последнего, и я повернулся к нему.
Хм. Он был о-очень большой сукин сын. Я тут не использую неприличное выражение, это всего лишь терминология заводчиков по отношению к семейству собачьих, а этот чувак был уж точно больше комнатной собачки. Его ярко-зеленые глаза испускали, фигурально выражаясь, искры, а из пасти, натурально, летела слюна.
— Слушай, попрыгунчик, — прорычал он, плюясь, — Уйди с дороги! Я был оскорблен и атакован этой приблудной швалью! Никто не смеет отрывать Гуляку Луи от его вполне заслуженного послеобеденного вылизывания!
Я крутанулся на месте, повернувшись к Икорке:
— Ну, ты видишь? Его зовут Гуляка Луи, а не Полуночник Луи. Это не тот парень.
— Он мог сменить имя, — выплюнула она, не собираясь сдаваться. Ни один волосок не прилег на ее загривке. Хотел бы я знать, каким гелем она пользуется. — Он мог узнать, что я ищу его. В одном я уверена: он больше не обитает в «Хрустальном фениксе».
— Хрустальный феникс? — Гуляка Луи выглядел слегка озадаченным. — Это что — стеклянная птичка?
— Давай-давай, изображай святую невинность! — сказала Икорка. — Не сомневаюсь, что именно такими подходцами ты соблазнил меньше года назад мою бедную придурочную мать. Ее, конечно, здесь нет, чтобы высказать тебе, кто ты есть на самом деле, но я за нее наплюю тебе в бесстыжую рожу! Ты безбожный, безответственный, собачий проходимец, которого я бы постыдилась назвать своим отцом, так что лучше стереть тебя навеки с лица земли!
— Мать?.. Отец?.. — одно заостренное ухо Гуляки Луи слегка дернулось. — Я вас правильно понял, леди? Вы думаете, я тот несчастный, кто сподобился быть вашим отцом?
— Я так и знала, что ты начнешь отпираться! — прорычала она.
Гуляка Луи покачал своей массивной головой. Я заметил шрам, пересекающий его челюсть. Его морда поседела в боях, которые он вел с жестоким миром.
— Я не тот чувак, которого вы мечтаете истребить.
— Тебя зовут Луи!
— Это правда, так меня зовут, и всегда так звали.
— Полуночник?
Он опять покачал головой:
— Нет. Полночь никогда не была лучшим временем для меня. Три часа ночи — другое дело. Кстати, мисс, я никак не могу быть вашим столь ненавидимым предком. Год назад меня не было в Неваде.
— Докажи!
Он уселся на свой черный хвост.
— Это будет трудновато. Я мог бы выжать признание из мистера Мотыги Лоннигана, хозяина ресторана, но двуногие обычно притворяются идиотами, когда кошачьи пытаются устроить им перекрестный допрос.