Котёл
Шрифт:
Не учел Пипиярош и настроения в обществе. Он не заметил, что когда Бардак Омама стрельнет в Белом доме это для украинцев праздник. Они мысленно вылизывали его анус до блеска, они желали, чтоб Бардак чихнул в их сторону, потому что… Украина тут же станет членом Евросоюза и все земные блага посыплются на нищих и богатых, как из рога изобилия. А москали пусть наматывают сопли на кулак. А потому, если Бардак чихнул в сторону еврея Хальцмана, значит за него надо голосовать, его надо избрать президентом. О какой-то другой кандидатуре и речи быть не может.
Так Пипиярош, набрав жалкое количество процентов голосов в период избирательной кампании, остался
Он, правда, предусмотрел одно очень важное обстоятельство — решил не сворачивать палаточный городок. Все революционеры разъехались по домам, они захватили власть на местах. У Пипияроша осталось одно быдло. Это люди, которые ничего не хотели делать. Они как бы привыкли к жизни в палатке. Крохи хлеба, целлофановые пакеты, картофельные очистки, все виды бытового мусора, мочу, фекалии некому и некуда было вывозить, да и желания такого ни у кого не было. От крохотного палаточного городка стало попахивать, затем начала раздаваться вонь на сотни метров, палаточный городок мешал транспорту, пешеходам, жившим в высотках людям и даже властям. Это был большой деревенский общественный туалет, гниющий струп на теле государства в самом центре столицы.
Те, кто финансировал майдан, кто выступал перед орущими бандитами с зажигательными речами, кто их кормил и вывозил их дерьмо, потеряли к ним интерес, как только захватили власть. Обычно так заканчивается любая революция. Массы орут: долой, долой, берут в руки оружие, стреляют в тех, кто отказывается от таких криков, сами гибнут, а вожди в белых перчатках произносят речи с трибун. Но дивиденды всегда достаются тем, кто был в белых перчатках, а масса должна вернуться в свою глухую конуру и молча сосать пальцы.
Долговязый Кролик, обещавший пустить себе пулю в лоб, если революция не победит прямо сегодня же, Хальцман молча вывозивший тонны мусора с Майдана, Трупчинов, который только готовил сумбурные речи, Кличко аккуратно показывавший боксерские кулаки, заняли различные должности. Майданутые возмутились, хунта немного потеснилась и ряд воришек, алкашей, людей абсолютно безграмотных получили различные посты в министерстве Кролика, но на всех все равно не хватило мест.
— Ладно! — сказал тот, кто остался не у дел. — Мы отсюда все равно никуда не уйдем. Будем контролировать власть. Будем снимать министров с их постов, прокуроров, губернаторов, вплоть до президента. Мы взяли власть в стране и должны ее контролировать.
Премьер Кролик отмолчался, председатель Верховной Рады Трупчинов пропустил это мимо ушей, а назначенный Бардаком президент Пердуске-Хальцман покрутил головой и даже стукнул кулаком по столу, но так, чтоб никто не видел и не слышал. Паук в гнезде продолжал висеть и редко когда шевелился, но не замер навечно, не ушел, не покинул гнездо. Представители майдана врывались в учреждения, избивали директоров, раздевали донага, требовали заявления об увольнении с работы, громили монастыри и другие учреждения.
Главнокомандующий правого сектора Пипиярош пошел со своим батальоном на войну понюхать пороху, а потом вернулся в Киев, осмотрел остаток некогда могущественного лагеря и пришел в недоумение. Его детище начало слабеть, а бытовой запах еще больше усилился.
Тут он вспомнил, что недавно баллотировался в президенты и набрал минимальное количество голосов. Неблагодарное общество не оценило его, по существу оскорбило его амбиции.
И тут революционер Кличко, ставший мэром Киева потребовал убрать палатки, вывезти мусор, отмыть, отскоблить центральную Площадь города. А бойцы Пипияроша ответили
Ну как тут было не обидеться, не затаить злобу на властные структуры.
— А, мы еще себя покажем! Мы организуем второй майдан.
Эту фразу произнес не Пипиярош, а его люди, с его согласия, по его указанию. Хальцман крепко задумался. От этой мысли, какой-то нервный ком сковал его грудь от подбородка до самой мошонки. Даже катастрофические поражения карателей на юго-востоке, не приводили его в подобное состояние. Вдобавок он получил грозную бумагу от правого сектора: если в течение 48 часов не будет положительного решения президента в адрес членов майдана, мы зачнем Второй майдан.
У Пердуске-Хальцмана задрожали колени. Да так сильно, что ему тяжело было встать с кресла, дойти до аппаратной, чтоб позвонить своему темнокожему отцу, покровителю в Вашингтон. Пошатываясь, опираясь на спинки кресел, он дополз и начал названивать. Оказалось: Бардак в отпуске.
— Как ты мог, Бардак- ведь у меня тоже бардак, и я не знаю, что делать, хоть вешайся. Но как- Как я могу оставить страну без президента в такое сложное время, ведь москали задавят ее. Украину растащат, раздерут на куски. Румыния, Венгрия, Польша, москали… бедная ты моя, ненька, ау-у-у-у. Где ты, Пи, Пи, Пи- Да отдам я тебе хоть полстраны, только не замахивайся на мое золотое кресло, ты ить не меня погубишь, ты народ погубишь. Для чего, ради чего я вывозил мусор во время Майдана- Для счастья народа, конечно. И теперь народ будет лишен этого счастья.
Пердуске с рудом дополз до своего кресла свалился в него, как заколотый вепрь и заснул. Ему снился яркий сон. Это был такой яркий сон, что его нельзя было забыть. Он, Пердуске- Хальцман, во главе своей камарильи, спешат в Евросоюз. Дороги нет. Идут так наобум, к тому же по дерьму. Дерьмо выше щиколоток, а местами до колен. Идут, иногда останавливаются, чтоб передохнуть, а затем идут дальше. Впереди гора. На гору надо взобраться, а потом спуститься вниз. Но гора состоит тоже из дерьма. Три дня в пути. Туфли, ботинки, сапоги и даже постолы, онучи — все изношено, приходится топать босиком. Перешли гору, за горой река, а за рекой красивая лужайка. Все в цветах. Как будто это и есть Евросоюз.
— Слава Богу, — воскликнул долговязый Кролик. — Добрались. Есть где пос… Давайте все обложим и вернемся обратно. Я — в Израиль, а вы куда хотите. Все-таки у нас земля удобрена, а у них нет.
41
Министр иностранных дел Климклоун перед поездкой в Берлин зашел к Хальцману за инструкцией.
— Что я могу сказать- задал вопрос Пердуске-Хальцман, находясь не в очень приятном настроении. — Вся беда в том, что Бардак в отпуске, развлекается с девочками и мне неудобно прерывать его активный отдых. А без него, признаться, я — ноль без палочки. В то же время я начинаю замечать, что Запад поворачивается к нам спиной. Уже заговорили о том, что в Луганске и Донецке гибнут мирные люди. Но какие же это люди- Да еще мирные. Это обезьяны, нет, это коровы, нет и не коровы, это мишени на двух ногах. Им Бог судил умереть от самой великой, самой победоносной армии в мире. Пусть смирятся со своим положением. Мы с Бардаком уже решили их судьбу. Западные швабы…, они же демократы и мы не можем не считаться с их мнением. Поэтому ты поезжай в Париж…