Котенок 2. Охота на Лигра
Шрифт:
Вытерев лицо, я стянула платье, повесила небрежно на крючок и еще раз посмотрела на себя в зеркало. Но собственный образ расплывался из-за злых слез…
Мысли путались, эмоции захлестывали, превращаясь в сумбур. Вновь и вновь я мысленно возвращалась к разговору с Риганом. Зачем он подошел ко мне? Какой был смысл в нашей встрече? Чтобы сказать: «Извини, я видел в тебе другую. И спасал я тебя, кстати, по этой же причине». И «Прости, пожалуйста, что втянул тебя в противостояние Гетена и Нигая. Честное слово, не хотел, но пришлось».
— Да пошел ты к рептилоиду под хвост! — прошипела я, ощутив нестерпимое
Как жестоко ранил он мою гордость… Если ли что-то более болезненное, чем невзаимная любовь? Как вообще со мной могло произойти подобное? Как я могла допустить такое?
Самонадеянная Кэя! Решила, что умнее старших сестер! А ведь они были правы, говоря, что нельзя никем увлекаться по-настоящему, нельзя… нужно себя ограждать от подобного, беречь. И я буду себя беречь! Но что делать сейчас, как спасти себя, не утонуть в боли? Переключиться на что-то другое… на кого-то другого.
Я сердито смахнула с лица слезы и взъерошила руками волосы. Они встали торчком, придав мне хулиганистый вид. Из нижнего белья на мне были только трусики. Стянув их, я вышла из ванной.
Нигай все так же стоял у окна, наблюдая удивительный рассвет.
— Диль, — позвала я.
Он обернулся и замер.
С момента несостоявшегося внушения прошло около месяца. Все это время я делала вид, что хочу капитана. Я спала с ним почти каждую ночь и притворялась скромной девочкой, которая боится собственных желаний, но которой нравится подчиняться ему. Он же был со мной неожиданно ласков и терпелив, щадил мою скромность. Его прикосновения и поцелуи были так деликатны, что порой я ощущала себя не женщиной, а хрупкой драгоценностью… Только доводя меня до пика, он давал волю своим собственным желаниям, и тогда в его глазах не оставалось ничего от высокородного центаврианина — только дикость и тьма. Меня никогда не отпускало напряжение рядом с ним, и после я чувствовала себя утомленной, выжатой, а он, наоборот, быстро засыпал и просыпался бодрым. И, видя утром мое бледное личико с темными кругами под глазами, спрашивал:
— Я не утомил тебя, Котенок?
Я смущенно опускала глаза, и он улыбался. Хозяин доволен послушной девочкой…
Но сегодня не будет послушной девочки. С вызовом глядя в его удивленное лицо, я спросила:
— Что дал тебе Крес?
— Яд в таблетках.
— Я тоже хочу.
Нигай медленно пошел ко мне, разглядывая с ног до головы, будто видит впервые. И чем дольше он смотрел, тем темнее становились его глаза. Меж тем, в спальне светлело; рассветные лучи скользили по моему обнаженному телу.
— Что с тобой? — спросил капитан.
— Я зла.
— Почему?
— Когда я надоем тебе, кому ты меня передашь во владение? Кресу, который весь вечер пускал на меня слюни? Или Нариасу, который мечтает заполучить меня и моих тхайнов в придачу? Кому-то другому, кому может приглянуться мое лицо? Ведь для этого ты обрядил меня в яркое платье и привел сюда? — бросила я обвинительно, чтобы дать правдоподобное объяснение моему поведению и заодно распалить его.
— Ты моя, — напомнил он жарким от гнева и похоти голосом. — Только моя.
— Тогда защищай меня. Огради
Он не дослушал, сгреб меня в объятьях и толкнул на кровать. В этот раз он не был ласков, не был деликатен… он был груб, жаден и нетерпелив, как животное, дорвавшееся до желанной добычи. Его губы скорее кусали, чем целовали, руки причиняли боль, я почти задыхалась под ним… Но я хотела этого. Отключив сознание, я впервые по-настоящему разделила с ним страсть, дикую и ожесточенную.
… Мы поспали всего пару часов. Я проснулась позже Нигая; он уже сходил в душ. Заметив, что я уже не сплю, он присел ко мне на кровать и заглянул в лицо. Я со стоном отвернулась от него и закрылась покрывалом.
— Как ты можешь стесняться после вчерашнего? — спросил он весело. Голос его звучал, как обычно, а это значит, что он, как и всегда после ночи со мной, бодр и доволен.
А мне… мне умереть хочется.
— Кэя, хватит прятаться. Покажись.
Он протянул руку и попробовал стянуть с меня покрывало. Я пробубнила:
— Поверь, тебе лучше не видеть мое опухшее лицо.
— Даже опухшее твое лицо прекрасно. Ну же, Котенок, вылезай.
Если бы он только знал, как я не хочу вылезать! И как сильно хочу оказаться от него и всех прочих гостей подальше! Не дождавшись от меня реакции, он сунул руки мне под спину и колени, поднял прямо так, в покрывале, и отнес в ванную комнату.
Опустив на пол, он оставил меня со словами:
— Взбодрись, а то придется пропустить поездку к уллам.
Я откинула покрывало, включила воду и тщательно вымылась. Увы, вода не могла смыть всех следов вчерашнего: на коже остались Нигаевские «метки» от поцелуев-укусов и жесткой хватки рук. Да и я, кажется, вчера его поцарапала. О, Звезды, каким же ужасным было это «вчера»…
Обмотавшись полотенцем, я вышла из ванной.
Нигай двинулся мне навстречу, поцеловал небрежно и спросил:
— Сил совсем нет?
— Совсем.
Он коротко рассмеялся и достал из кармана знакомую мне коробочку.
— Принимала когда-нибудь яд в таблетках?
— Да, дома на Ланмаре.
— Долго?
— Достаточно.
— Значит, и этот можешь принимать без опасений. — Он открыл коробочку и протянул мне. — Ну же, Котенок, бери. Взбодришься, ощутишь прилив энергии.
— Вряд ли, — скептически произнесла я.
Было время, когда я, подобно сестрам, увлекалась ядами, и находила удовольствие в опасной эйфории, в которую они вводили. Но после того случая с Ксаной, когда она едва не умерла, у меня совсем пропало желание так рисковать. К тому же я — вторая кровь, не настолько у меня крепкий организм, чтобы баловаться отравой.
— Слабости не будет, головокружения тоже, — добавил Нигай. — Только в жар бросит сначала.
— Хочешь меня на яды подсадить?
— Ни в коем случае. Но сегодня допинг тебе явно требуется. Мне бы хотелось, чтобы ты попробовала.
Раз произнесены кодовые слова внушения «мне бы хотелось», ослушаться я не могу. Я взяла одну таблетку и положила в рот. Она мигом истаяла на языке, оставив горьковатое послевкусие. И почти сразу по телу прошла первая волна жара. За ней — вторая. После третьей мир в моих глазах пару раз качнулся, и предстал более яркой объемной картинкой.