Котенок. Книга 1
Шрифт:
Алина вышла за ворота — не обернулась.
— Ну чё, Крылов, ты идёшь?
Я обернулся — увидел Лёньку Свечина. Тот щурился от солнечного света, заглядывал мне в лицо. За спиной Леонида я заметил ещё двоих одноклассников.
— Васька уже там, — сообщил Свечин. — Ждёт.
Он кивнул в сторону теплицы.
Я посмотрел на столпившихся на углу теплицы школьников — увидел не только одноклассников, но и парней из «Б» класса. Без труда отыскал взглядом долговязого Громова. Поправил очки.
— Вася не сбежал, — произнёс я. — А ведь у него был такой шанс. Ведь был же?
Свечин с сотоварищами (изобразившие то ли моих сопровождающих, то ли конвоиров) приняли мои слова за шутку —
«Арена» за школьной теплицей изначально была огородом: я слышал рассказы о том, что в первые годы существования школы там выращивали цветы и «интересные» растения — для уроков ботаники. Но вскоре место облюбовали школьники: прятались там во время перемен для перекуров. От школьных корпусов грядки бывшего огорода отделяла двухэтажная постройка (там располагались кабинеты биологии и множество комнатушек неизвестного мне назначения) и сама теплица. С третьей стороны «арена» пряталась за ещё не полностью сбросившим листву кустарником. Лучшего места для курения около школы не нашлось. Укромный закуток за теплицей идеально подошёл для сборищ курильщиков. Он позволил изгнать любителей никотина из школьных туалетов (поэтому учителя его словно и не замечали). А ещё бывшие грядки стали местом для кулачных боёв.
Перед каждым поединком на вытоптанных курильщиками грядках чертили большую окружность — шесть шагов в диаметре (без «предупредительной» зоны). За пределами которой выстраивались зрители (часто — с дымящимися сигаретами или папиросами в руках). Участники поединка одновременно входили на ограниченную чертой территорию. Но в схватку вступали только по судейской команде (судили такие мероприятия обычно «авторитетные» старшеклассники). Правилами школьных поединков воспрещалось выходить за окружность, бить «лежачих» и наносить удары в «область паха». Продолжались поединки до появления «первой крови» у одного из бойцов. Поэтому длились они обычно недолго. И не привлекали внимание ни школьного руководства, ни милиции (официального внимания: я не сомневался, что Полковнику уже нашептали о предстоящей схватке).
За угол теплицы я свернул под приветственные возгласы старшеклассников. Увидел, что арена уже очерчена. Отметил, что сегодня здесь собралось народу больше, чем на прошлых моих поединках. Решил, что на интересе к предстоящей схватке сказалась моя подросшая в новом учебном году «популярность». Едва ли не все парни из десятого «А» пришли полюбоваться на то, как Вася в очередной раз расквасит мне нос. Явились посмотреть на схватку и шестеро парней из «Б» класса. Девчонки на подобные сходки обычно не приходили. Однако в этот раз среди мальчишек затесалась и одна девочка — семиклассница Лена Кукушкина. Пионерка стояла чуть поодаль от основной группы. Не реагировала на пытавшихся её прогнать старшеклассников. Прижимала к груди портфель, хмурила брови. Улыбнулась девочка лишь при виде меня — помахала мне рукой.
— Ванечка, накостыляй этому длинному! — крикнула Кукушкина. — Дай ему хорошенько по зубам! Слышал бы ты, какие этот негодяй о тебе гадости говорил!
Она ткнула пальцем в сторону Громова. Замерла с поднятой рукой. На лице девочки не дрогнул ни один мускул. Собравшиеся рядом с теплицей старшеклассники взглянули на серьёзное лицо пионерки. И тут же посмотрели на Василия. Уши и скулы у того порозовели. Громов смотрел на Кукушкину с негодованием и смущением, точно девочка застала его в туалете со спущенными штанами. Приоткрыл рот, точно решил заговорить. Собравшиеся за теплицей старшеклассники, будто по команде, расхохотались — даже те, кто изображал Васину группу продержки. От громкого хохота двух десятков молодых мужчин задрожали стёкла теплицы; с кустов пугливо
— Капец твоим зубам, Громов!
— Сдавайся, пока не поздно!
— Проси прощения!
— Труба дело, Вася!
— Теперь Ванечка тебя точно порвёт!
Парни хватались за животы, осыпали Василия шутливыми репликами. Указывали на него руками — в точности, как это сделала Лена Кукушкина. Вздрагивали от истеричного хохота. Мне почудилось, что школьники курили за теплицей не «простые» сигареты. Хотя я унюхал лишь запах дешёвого табака. Вспомнил свой третий поединок с Громовым — тот, что случился в конце сентября. «Тогда» понаблюдать за моим «позором» явилось чуть больше десятка человек. За спиной Василия маячила та же троица парней, что поддерживала его и сейчас. Пришёл Свечин с приятелями. Наблюдали за «тем» поединком и пятеро школьников из других классов (они оказались за теплицей случайно: по причине никотиновой зависимости, а не от желания увидеть мой «разбитый» нос). Не было тогда здесь и Сергея Рокотова из десятого «Б» — нашей школьной знаменитости, звезды городской эстрады.
Сейчас Рокотов хохотал вместе с другими парнями, тряс пышными и вьющимися, словно после химической завивки, темно-русыми волосами. Его присутствие поднимало статус грядущего поединка едва ли ни «до небес». Потому что звезда всех танцевальных вечеров редко «снисходил» до школьных дел — всё больше готовился вновь и вновь блистать на сцене танцплощадки рудогорского Дворца культуры. А вот сегодня сделал исключение. Будто моё недавнее пение в кабинете директора забросило меня на вершину школьного олимпа. Или же Сергей с приятелями попросту явились взглянуть, кто именно поучаствует вместе с ними в будущем концерте (если известие о моём внесении в список артистов уже добралось до их ушей). Я не усомнился, что именно Рокотову сейчас доверят судейство поединка: никого даже сравнимого с ним по «авторитету» рядом «ареной» не обнаружил.
Парни не умолкали — шутили, хохотали.
Не смеялась Лена Кукушкина: девочка снова обняла свой портфель (будто отгородилась ним от парней), сверлила лицо Василия ненавидящим взглядом.
Не улыбались и мы с Громовым.
— Ванечка, этот негодяй обзывал тебя тряпкой! — сообщила Кукушкина.
Я хорошо слышал её громкий звонкий голос на фоне мужского смеха.
— Он обещал, что разобьёт тебе нос! — сказала Лена.
Хохот парней стал тише — старшеклассникам не хватило «дыхалки», чтобы смеяться без перерывов.
— Этот мальчишка пообещал, что ты будешь ползать у него в ногах и молить о пощаде! — сыпала информацией Кукушкина. — Называл тебя маленьким четырёхглазым уродом! И слабаком!
«И ещё земляным червяком!» — мысленно добавил я.
Поправил очки.
Взглянул на Ленины маленькие блестящие глаза. Заметил, как топорщились в стороны тонкие косички, как сбился на бок узел пионерского галстука. Снова вспомнил, что сравнивал девочку с маленьким хищным зверьком.
Улыбнулся.
— Ванечка, отлупи этого мальчишку так, чтобы он больше не смел тебя обзывать! — попросила Кукушкина.
Она вздохнула и добавила:
— Пожалуйста!
Притихшие было старшеклассники, вновь разразились хохотом. И снова задрожали на теплице стёкла. Берёзы пугливо взмахнули ветвями, швырнули в сторону «арены» охапку желтых листьев.
— Теперь тебе придётся его отлупить, Крылов, — сквозь смех заявил Сергей Рокотов.
— Мы будем болеть за тебя, Ванечка! — поддержали Рокотова ученики «Б» класса.
— По зубам ему бей! По зубам! Как она попросила!
— Чтобы не обзывался!