Ковчег изгоев
Шрифт:
Услышав наши шаги, Дакоста недовольно обернулся.
— Простите, доктор, — произнёс Белый Волк, останавливаясь. — У нас произошла небольшая авария, и я обжёг руку. Ничего серьёзного, но боль может помешать мне работать на пульте. Снизит реакцию, понимаете? Может, дадите мне что-нибудь, чтоб быстрей прошло?
— Покажите, — проговорил Дакоста, шагнув к нему. Посмотрев на руку стрелка, он кивнул: — Да, ничего страшного.
— Вообще-то на мне, как на собаке… — заметил Белый Волк, — Но мне нужны здоровые
Мальтиец тем временем открыл шкаф и взял с полки круглую белую баночку.
— Возьмите, это должно помочь.
Белый Волк с интересом принялся разглядывать этикетку, но Джулиан вдруг поднялся из-за компьютера и, подойдя к нему, забрал у него баночку.
— Я дам вам кое-что получше, — улыбнулся он.
Подойдя к шкафу, он взял с полки голубой флакон и вернулся к старшему стрелку.
— Каждый час наносить, но не втирать. Если к ночи отёк не спадёт, придёте ко мне. Если не застанете здесь, то найдёте меня в каюте.
— Спасибо, док, — кивнул Белый Волк и вышел.
Джулиан прикрыл за ним дверь и вернулся к компьютеру. Он остановился, задумчиво глядя на голубые разводы на экране.
— Послушайте, доктор, — раздражённо проговорил Дакоста, — вам не кажется, что менять назначенное коллегой пациенту лекарство, по меньшей мере, некорректно.
— Что? — Джулиан недоумённо взглянул на него. — Ах, вы об этом. Я подумал, что с моей стороны было бы некорректно объяснять пациенту мотивы моих действий.
— В таком случае вы, быть может, объясните их мне?
Джулиан покосился на меня.
— Если вы настаиваете.
— Настаиваю, чёрт возьми! — гневно кивнул Дакоста.
— Ладно, — Джулиан подошёл к нему и указал пальцем на этикетку. — Читайте состав, третья строка.
— Экстракт аконита.
— Точно! Аконит общепризнанное средство от лекантропии. И кому вы его прописываете? Оборотню, лекантропу. Не думаю, что он жаждет быть излеченным, да и вряд ли его можно излечить подобной малостью. А вот наградить аллергией — запросто, — он поставил баночку обратно на полку и закрыл дверцу.
— Чёрт… — пробормотал Дакоста. — Ну, почему я всегда забываю о подобных вещах! И это только, когда я занимаюсь лечением пациентов! В магии я не допускаю подобных оплошностей.
— Может, потому что оплошность в магии всегда, прежде всего, угрожает тому, кто ею занимается?
— Вы всегда можете найти слова для утешения,… - с досадой произнёс Дакоста.
— А вы нуждаетесь в утешении? — вскинул бровь Джулиан.
— Вы знаете, в чём я нуждаюсь. В том, чтоб мне кто-то сказал, что я не создан для того, чтоб лечить других.
— Вы сказали это. А пока давайте вернёмся к нашей теме. Что вы говорили об этом участке?
— Вы заметили, что мы не одни?
— Самое время проявлять галантность, — проворчал Джулиан. — Скажите прямо, что не знаете.
— Не
— О чём речь? — уточнила я.
— Продираемся сквозь дебри генетики, — пояснил Джулиан. — Пытаемся разобраться в геноме Стаховски. Ты не сваришь нам кофе?
Я молча кивнула и направилась к небольшому столику в углу, где стояла кофеварка, а рядом под льняной салфеткой виднелся кофейный сервиз.
— Машина говорит, что этот участок является блокирующим, — услышала я голос Джулиана. — Значит, он блокирует какие-то изменения в геноме, которые были искусственно внесены.
— Не факт, — возразил Дакоста. — Он может блокировать действие другого активного участка генома, который является врождённым. Иногда именно так устраняются врождённые пороки у детей, когда корректировать геном, исключая больные участки, опасно. Их просто выключают с помощью таких вот блоков.
— И что блокирует этот? Он не блокирует новые изменения, поскольку не помешал трансформации. Но что-то ведь он блокирует.
— Теоретически он может блокировать участки расположенные вот здесь. Это может быть что угодно: врожденная склонность к полноте, близорукость или слабые гланды.
— А если попробовать разобраться с этими участками?
— Послушайте, МакЛарен, — вздохнул Дакоста, — на это может уйти несколько суток, а в результате мы узнаем, что это всего лишь блок аллергии на молочные продукты.
— Никто не стал бы блокировать псу войны аллергию на молочные продукты. Их вообще не кормят этими продуктами.
— Хорошо, это может быть аллергия на пыльцу, на искусственный белок или на какой-нибудь препарат, которым его пичкали, чтоб понизить уровень страха. Разницы нет. Это нам не поможет. Мы только начали дешифровку. На самом деле таких блоков может быть десяток и больше!
— Значит, мы проверим все, — спокойно произнёс Джулиан. — Или у вас есть более срочные дела?
Я тем временем разлила кофе и подала ему чашку.
— Спасибо, — улыбнулся он, и тут же его взгляд вернулся к экрану.
Подав чашку Дакосте, я вышла из процедурного кабинета, решив не загружать их проблемами с взорванным пультом.
У меня было искушение вернуться в помещения стрелков, но я решила не мешать их работе. Поэтому, я прошла в командный отсек. Булатов и Вербицкий с мрачным видом наблюдали за активной деятельностью на орбите.
— Зачем им это надо? — обернулся ко мне Булатов.
— Не знаю, — покачала головой я и спустилась к резервным пультам. Я ещё не успела подойти к дублирующему орудийному пульту, когда испытала тоскливое и тревожное ощущение беспомощности. Пульт был мёртв. Он не реагировал на попытки подключения. Я вернулась наверх и села за пилотский пульт. Запросив связь с орудийной системой, я выжидающе смотрела на экраны.