Ковчег Спасения

Рейнольдс Аластер

— «Зодиакальный Свет» отправил к нам эскадру штурмовых космолетов, в общей сложности около сотни. Большинство чешут сюда на трех «g». Мы можем из кожи вон вылезти, но максимум через четыре часа они нас догонят.

— Клавейн не должен получить орудия.

Триумвир, которую Хоури еще не видела такой старой и хрупкой, едва заметно качнула головой.

— И не получит. Без боя не получит.

Они обменялись ультиматумами. Клавейн предоставил Илии Вольевой последний шанс передать орудия — тогда он отзывал свой флот. Триумвир предупредила Клавейна: если он не отзовет свой флот немедленно, она повернет против него оставшиеся тринадцать орудий.

Клавейн ответил.

— Извини. Неприемлемо. Мне очень нужны эти орудия.

Он очень

удивился, когда ответ на это послание пришел спустя три секунды. Он повторял его слово в слово. У Илии уже не оставалось времени, чтобы прочесть его сообщение.

Глава 35

Вольева наблюдала, как пять из оставшихся тринадцати орудий, покинув «Ностальгию по Бесконечности», занимают атакующие позиции. Над койкой появились еще пять разноцветных значков — точно игрушки, которые подвешивают над кроватками младенцев. Триумвир потянулась и передвинула одну из призрачных иконок, выправляя положение орудия относительно своего корабля и стараясь прятать их за корпусом. Фигурки двигались с какой-то неспешной настойчивостью; это было отражение перемещения орудий в реальном времени.

— Ты собираешься сразу же пустить их в ход? — осведомилась Хоури.

Вольева бросила на нее мимолетный взгляд.

— Нет. Пока еще нет. Пока он меня не вынудит. Я не хочу, чтобы Подавляющие знали о том, что у меня что-то осталось.

— В конце концов тебе все равно придется.

— Если только до Клавейна не дойдет, что ему не выиграть. Возможно, дойдет. Еще не поздно.

— Но мы не знаем, что есть у него, — сказала Хоури. — А если что-то такое же мощное?

— Даже если так, ничего страшного. Ему от меня кое-что нужно, понимаешь? А мне от него — ничего. И в этом мое преимущество.

— Я не…

Илиа раздраженно вздохнула. Она не видела необходимости разжевывать такие вещи.

— Он должен бить точно, как хирург. Он не может рисковать, иначе пострадают орудия, которые ему так нужны. Иными словами, если ты собралась ограбить дом, то не станешь его взрывать. А у меня руки развязаны. У Клавейна нет ничего такого, что мне нужно.

Ладно, добавила она про себя, почти ничего. Эта штука, которая помогает ему развивать такое ускорение — она вызывала у Вольевой смутный интерес. Даже если это не загадочная технология управления инерцией… Нет. Во всяком случае, без подобной штуки она вполне проживет. При таком раскладе против Клавейна можно использовать все, что есть в арсенале. Сделать так, что он просто исчезнет. Единственной потерей будет вещь, в существовании которой она вообще не уверена.

Но кое-что ее беспокоило. Определенно, у Клавейна есть какой-то туз в рукаве. Тем более, если она столкнулась с тем самым Клавейном, Мясником Тарсиса. Он не смог бы прожить четыреста с лишним лет в постоянной опасности, не научившись замечать очевидное.

Значит, Клавейн знает нечто такое, чего не знает она?

Илиа снова протянула руку сквозь проекцию, нервно переставляя свои игрушки и прикидывая, какую из них первой пустить в ход. Пожалуй, подумала она, при всех ограничениях со стороны ситуации, будет намного интересней позволить сражению развиться, нежели сразу уничтожить главный корабль противника.

— Есть новости от Овода? — спросила Вольева.

— Он вылетел с Ресургема, везет к нам еще две тысячи пассажиров.

— Ты сообщила ему, что у нас небольшие проблемы из-за Клавейна?

— Я сказала, что мы перемещаемся к Ресургему. Не вижу смысла давать ему лишний повод для беспокойства.

— Правильно, — удовлетворенно произнесла Илиа. — В конце концов, на Ресургеме сейчас ничуть не безопаснее, чем в космосе. Во всяком случае, в космосе у людей есть шанс на выживание. Небольшой, но…

— Ты уверена, что не воспользуешься орудиями из Тайника?

— Воспользуюсь, Хоури. Но ни секундой раньше, чем необходимо. Ты никогда не слышала выражения «увидеть белки глаз»? [63] Возможно, не слышала — такого сорта вещи, скорее всего, знают только солдаты.

— Я многое забыла из своей солдатской жизни. Еще больше, чем ты знала.

— Просто

доверься мне. Или для тебя это слишком сложно?

Спустя двадцать две минуты сражение началось. Первый залп Клавейна был почти до обидного неадекватен. Илиа засекла пуск установок рельсовых орудий — волны электромагнитной энергии, сконцентрированные так, чтобы толкать маленький плотный снаряд со скоростью одной или двух тысяч километров в секунду. Этим снарядам потребуется час, чтобы преодолеть расстояние, отделяющее орудия от «Ностальгии по Бесконечности». На предельном увеличении она могла видеть ракеты-носители — крестообразные скелеты, — а затем пульсирующую цепочку аннигиляционных взрывов, которые, пожирая само орудие, разгоняли снаряды до нужной скорости. Таких штук у Клавейна явно маловато, чтобы заполнить пространство непосредственно вокруг ее корабля. Илиа могла увернуться от удара, просто продолжая движение и немного меняя курс, чтобы не входить в ту зону пространства, где корабль должен, по расчетам противника, оказаться час спустя. Именно туда был нацелен снаряд рельсового орудия.

63

Выражение американских десантников. Означает подкрасться к противнику незамеченным на близкое расстояние, с которого видны белки его глаз. (Прим. перев.)

Сначала именно так и происходило. Ей даже не приходилось просить о чем-то Капитана — он обладал той же тактической информацией, что и Вольева, и, казалось, был способен принимать аналогичные умозаключения. Она чувствовала слабые толчки в разной плоскости, словно ее койка стояла на плоту, который плывет по беспокойному морю — это срабатывали стационарные реактивные двигатели, усыпавшие весь корпус «Ностальгии по Бесконечности».

Но она придумала кое-что получше.

Зная положение рельсовых пушек и пусковых электромагнитных установок, определить точное направление следующего снаряда не составляло труда. Конечно, оставалась вероятность совершения ошибки, но очень малая. Это было забавно — оставаться на месте до последнего момента, и только потом уводить корабль. Илиа ввела симуляцию в тактический дисплей, показывая Капитану вероятную точку столкновения с каждым следующим снарядом, и обрадовалась, когда тот пересмотрел стратегию. Так в самом деле получалось симпатичнее и к тому же позволяло экономить топливо. И еще она надеялась, что урок не прошел для Клавейна даром.

Она хотела, чтобы противник пошевелил мозгами. Потому что тогда ей бы пришлось шевелить мозгами еще быстрее, чем он.

Клавейн наблюдал, как последнее из рельсовых орудий выстрелило и разрушило себя в каскаде быстрых ярких разрывов.

С того момента, как все началось, прошел час. Им удалось заставить Вольеву потерять время, отвлекая от других составляющих атаки. Большего Клавейн и не ожидал. Если бы один из снарядов попал в ее корабль, кинетической энергии столкновения оказалось бы достаточно, чтобы повредить звездолет, возможно, даже сделать в нем большую открытую трещину, но не уничтожить полностью. Оставался еще один шанс — четыре попадания подряд — но Триумвир сразу показала, что подобные опасности для нее проблем не создают. Клавейн испытывал смешанные чувства: что-то наподобие сожаления — и огромное облегчение от того, что переговоры окончены и конфликт перешел в бесконечно более честную стадию настоящего сражения. Скорее всего, Вольева испытывала нечто подобное.

Фелка и Ремонтуа парили рядом с ним в наблюдательном куполе, отключенном от вращающейся части корабля. «Зодиакальный Свет» затормозил и дрейфовал на границе «поля битвы». Экзоскелеты были больше не нужны, и без привычной конструкции Клавейн чувствовал себя странно беззащитным.

— Расстроен, Клавейн? — спросил Ремонтуа.

— Нет. На самом деле, я так и планировал. Все могло пройти еще проще, но тогда я бы начал искать ловушку.

Ремонтуа кивнул.

— Эта Вольева явно неглупа, что бы она не сотворила со своим кораблем. Полагаю, ты так и не веришь в историю с эвакуацией?