Ковен Полуночи
Шрифт:
— Здесь ещё кто-то есть?
— Вы один в доме?
— Чей это дом?
— Почему вы за пределами отведённого вам жилого квартала?
— Как долго вы здесь находитесь?
— Почему вы проводите отпуск здесь?
— Кто ещё живёт здесь с вами?
К счастью, у Ника имелись ответы на большинство вопросов.
— Здесь больше никого нет.
— Я присматриваю за домом в период отъезда друга.
— Мой куратор в М.Р.Д. сказал мне взять больничный после получения травмы при исполнении, которая вынудила меня временно
Упомянув последнее, он понял, что совершил ошибку.
Он попытался замять это другими словами.
— Я пробыл здесь шесть… почти семь недель. Завтра у меня запланирован медосмотр, чтобы подтвердить физическую пригодность к работе.
Когда усатый презрительно процедил про его статус «знаменитости», Ник сохранял спокойствие.
— Да, все три моих работодателя, одобренные М.Р.Д., разрешили мне оставаться в Северо-Восточной Охраняемой Зоне. Полиция Нью-Йорка и «Архангел». Да, и бои тоже.
Когда они стали задавать больше вопросов, Ник сохранял вежливый тон.
— Да, Фарлуччи предложил, чтобы я приехал сюда и провёл какое-то время подальше от города…
— Да, мой начальник, старший детектив Джеймс Морли, одобрил это согласно иерархии подчинения в полиции Нью-Йорка…
— Я пробыл здесь шесть недель. Шесть с половиной. Почти семь, — сказал он, когда они повторно задали этот вопрос. Когда они начали настаивать, Ник лишь покачал головой: — Нет, я не выезжал. Я даже не покидал этот дом.
В ответ на это они открыто фыркнули.
Но не перестали допрашивать.
Это длилось. И длилось.
И длилось.
У них были вопросы касаемо его ответов.
Не все вопросы были особенно вежливыми.
— Травма? — процедил усатый коп. — С каких это пор немёртвый мудак вроде тебя может получить «травму» при исполнении? Ты слишком долго оставался на солнышке, гонясь за пешеходом, перешедшим дорогу в неположенном месте? Обнял распятие во время облавы в церкви Сан-Франциско?
Сопровождавший его темноволосый детектив загоготал.
— Съел несколько головок чеснока, пока преследовал итальянца-бакалейника?
— Или ты просто перекусил итальянцем-бакалейником? — спросил усатый мудак.
Они оба, похоже, находили это уморительным.
Тот, что пониже и с тёмными волосами, небрежно опёрся рукой на широкое плечо усатого. Вопреки его улыбке, в его голосе Ник не слышал ничего, что напоминало бы юмор. Отвращение. Ненависть. Ярость. Презрение. Может, капелька мелочного самодовольства.
Но не веселье.
Он выглядел лет на десять моложе копа с абсурдным количеством волос на лице.
— …А может, ты выпил святой воды из купели, кровосос? Подумал, что это питьевой фонтанчик? Так, что ли?
Усач рядом с ним рассмеялся.
Коп помоложе, с почти чёрными волосами, уложенными идеальной зализанной волной, усмехнулся.
Парень, должно быть,
Как бы там ни было, он явно считал себя ужасно остроумным и смешнее кролика на льду.
Ник сделал так, как ему было сказано. Он послушался совета Морли.
Он не позволял себе подняться.
Он сохранял речь и выражение лица вежливыми.
Он даже не использовал своё отсутствие реакции как возможность подколоть их (во всяком случае, очевидно) или дать им знать, какими абсолютными бл*дскими идиотами он их считал.
Единственный раз, когда он среагировал по-настоящему — это когда один из них увидел виртуальное изображение Уинтер на низеньком развлекательном центре в старомодном стиле, стоявшем у стены. Изображение в рамке располагалось прямо под монитором во всю стену гостиной.
Усач посмотрел на изображение жены Ника в платье с запахом и глубоким вырезом; она улыбалась в камеру, в её волосы были вплетены цветы. Этот снимок сделал Ник. Тай вплела цветы в её волосы, пока они ходили в поход среди ближайших холмов. Ник взял один из вампирских зонтиков, защищавших от солнца, и потому смог пройти с ними хотя бы часть пути.
И всё же его не было с ними, когда Тай собирала цветы.
Солнце опустилось слишком низко и заставило его вернуться обратно.
Ник подождал их на крытом крыльце на заднем дворе дома Уинтер. Он сделал это фото, когда они вернулись из похода вдвоём. Он сфотографировал их с крыльца ступеней, пока она стояла на газоне снаружи.
Это был первый за несколько месяцев раз, когда Ник отправился вместе с ними на одну из их вылазок. Отчасти потому, что он, во-первых, только недавно купил нормальный зонт для таких ситуаций, а во-вторых, всё ещё был слаб после случившегося в Сан-Франциско.
Она выглядела такой чертовски очаровательной, когда они обе вприпрыжку бежали по дорожке от полей. Тай тоже в кои-то веки выглядела обычным ребёнком.
Детектив с рыжевато-каштановыми волосами смотрел на фото так, будто пытался прожечь в нём дырку.
— Это тот «друг», с которым ты живёшь? — юмор усача испарился.
Ник ответил без раздумий.
— Нет.
— Тогда что это за горячая щёлка, бл*дь?
Ник надеялся, что на его лице не напрягся ни один мускул.
— Не знаю. Кажется, сестра? Или подруга?
— Ну, кем бы она ни была, тебе лучше держаться от неё подальше, кровосос.
Человек наградил Ника взглядом, от которого у него пошли невольные мурашки.
Ник видел в этих глазах убийцу, и не только убийцу вампиров. Даже если не учитывать того, кем Уинтер приходилась ему, Ник не посчитал бы безопасным оставить её одну с типом, который смотрел на неё так или говорил так о ней. Он бы не позволил кому-то из своих знакомых женщин быть наедине с этим типом. Что касается самой Уинтер, Ник не позволил бы этому гондону быть в одной комнате с его женой, даже если бы от этого зависела его жизнь.