Ковен возрожденных
Шрифт:
Великан ныряет в какую-то дверь и выходит с ворохом какого-то серого тряпья в руках – по крайней мере так кажется.
– Гетта, я рад, что вы согласились, – говорит Таув, и в его голосе сквозит уважение.
Я наблюдаю за великаном, ожидая его реакции. Ведь он – Гетта? Когда отвечает тонкий голос, я сильно удивляюсь. Наконец до меня доходит, что великан прижимает к себе хрупкую женщину, закутанную в серую ткань. У нее белые волосы, а ее тонкая, как бумага, кожа обожжена солнцем. Белки у нее молочного цвета, без единой прожилки, зрачки
– Я ни на что не соглашалась. Я сказала, посмотрим, достойна она или нет. Так что не перевирай мои слова, как вы это обычно делаете. – Женщина – даже боюсь предположить, сколько ей лет, – грозно посмотрела на Таува. Мне показалось, что он слегка съежился под ее взглядом.
– Конечно, Гетта, прошу прощения за оговорку, – с поклоном извиняется могущественный член Кворума, и я наблюдаю за ними в некотором замешательстве.
– Эта та самая потерянная? – уточняет Гетта, и великан слегка наклоняет ее, чтобы она могла хорошенько меня рассмотреть.
Внимательный взгляд пробегает по моему лицу. Она изучает меня так, что это одновременно интригует и тревожит. Протягивает тонкую, как веточка, руку, и ее костлявая ладонь раскрывается в ожидании. Смотрю на нее мгновение, прежде чем вложить свою ладонь в ее. Думаю, в любом случае это то, чего она хочет. Высохшая Дюймовочка удовлетворенно хмыкает и закрывает глаза. Потом гладит мою руку сухими пальцами, которые, боюсь, в любой момент могут сломаться и превратиться в пыль.
Нащупав руны на ладони, она вздыхает.
– Здравствуй, здравствуй, старый друг, – ее голос дрожит, и до меня не сразу доходит, что она обращается не ко мне, а к моим рунам.
Смотрю на парней с немым вопросом. Нокс улыбается и пожимает плечами. Вален крутит указательным пальцем у виска, благо Дюймовочка этого не видит.
Когда она хлопает меня по ладони с большей силой, чем я ожидаю, я вздрагиваю.
– У тебя все признаки того, что нужно, девочка. То, что потеряно со временем, а иногда от жадности, взросло в тебе, как цветы. Твое сияние соперничает с солнечным, но ничто из этого не говорит мне о том, достойна ли ты.
С этими загадочными словами она хлопает великана по массивной груди, и он несет ее куда-то в глубь дома. Снова замечаю два шрама на его спине.
– Не стой столбом, девочка. Следуй за этой упругой задницей, – звучит нежный голосок, и мои брови взлетают вверх от удивления. Нокс и Бастьен маскируют смех кашлем. Я смотрю на Таува: это что, серьезно? – но он невозмутимо шагает за хозяевами. Иду следом за ним, не совсем понимая, что происходит и кто, черт возьми, эта леди.
Через неприметную дверь мы выходим на задний двор. Там пусто, если не считать большого корыта для воды. Вроде бы поблизости нет животных, и я не совсем понимаю, для чего это корыто. Великан опускает Гетту на землю, и посреди пустого двора она выглядит еще более хрупкой и дряхлой. Бабуля щиплет своего помощника за задницу,
– Пойдем, девочка, и перестань пялиться на Иссака, его сердце занято.
Я тут же отвожу взгляд и на всякий случай говорю:
– Ох, простите, я не хотела смутить… вашего Избранного.
Вообще-то я не заметила рун ни на великане, ни на этом хрупком одуванчике, и она тут же вносит ясность:
– О, он не мой. Я просто поддерживаю его, пока подходящая кандидатура не придет за ним. Пора бы ей уже определиться.
Великан фыркает, а старуха щурится и смотрит на него.
– Ты знаешь, что я права, Иссак, и тебе стоит начать делать то, что нужно, чтобы быть достойным ее.
– Понятно, – киваю я, изо всех сил стараясь не представлять, что именно она имела в виду, сказав «поддерживаю его».
– А теперь, девочка, ответь мне…
Старуха молчит, и я понятия не имею, в чем заключается вопрос. Поворачиваюсь к парням, надеясь, что они подскажут, но мои Избранные пожимают плечами.
Ощущаю довольно сильный тычок, вскрикиваю и поворачиваюсь. Это что, она меня толкнула?
– Так ты ответишь или нет? – снова спрашивает Гетта, и ее дрожащий голос наполнен раздражением.
– Простите, но на какой вопрос?
– Достойна ли ты?
– Достойна чего? – Я еще сильнее запутываюсь.
– Неправильный ответ, – говорит она, и тут в ее руке появляется посох, которым она бьет меня. Я с визгом отскакиваю и потираю бок.
– Какого хрена?
Нокс смеется так сильно, что у него сейчас слезы потекут, и это определенно не помогает мне.
– Неправильный ответ, – повторяет старушенция, подлетает ко мне – причем гораздо быстрее, чем этот мешок с костями должен двигаться, – и лупит по спине.
Твою мать!
– Послушайте, я не знаю, о чем вы спрашиваете. Хотелось бы узнать детали, – говорю я, но эта подлая сучка снова бьет меня.
– Ты достойна, девочка? – спрашивает она, и я начинаю чертовски заводиться из-за всего этого дерьма.
– Я не знаю, леди… вы мне сами скажите, – рявкаю я и, когда она замахивается, блокирую удар с помощью рун.
Гетта хихикает, в ее голубеньких глазках вспыхивает интерес.
– Ну вот, теперь я вижу кое-что, – произносит она и снова замахивается.
Заблокировав удар, делаю шаг назад. Однако старушенция приближается, и я поражаюсь тому, как быстро она двигается. Она что, всерьез хочет драки? У нее явно припрятаны какие-то козыри, но нет ни единого шанса. Черт, да я боюсь, что, если буду слишком сильно на нее дышать, наверняка что-нибудь сломаю.
Она заносит посох и… промахивается.
– Я не понимаю, в чем дело, Гетта, но если вы продолжите свои попытки, я буду защищаться. Но я не хочу навредить вам… – Смотрю на других, надеясь, что они помогут убедить эту дряхлую летучую мышь успокоиться. Только что ее носили на руках, а теперь она бросается на меня, как По из «Кунг-фу панды».