Ковен возрожденных
Шрифт:
– Да… У нее шикарный арсенал. Несколько мечей, несколько кинжалов, булавы, посох, лук со стрелами, топоры, хлысты, копья…
– У меня есть копья?
Клирик удивлен моим вопросом, но кивает.
– Да, вот здесь, – он кивает на руну на запястье. – А вот здесь копья поменьше, – добавляет он, указывая на мои щиколотки.
Изучаю руну на руке и борюсь с желанием активировать ее, чтобы посмотреть на оружие. Но не стоит заставлять их думать, что я хочу напасть на них.
– У нее также есть руны скорости, силы, руны, обостряющие чувства, есть щиты для атакующих и оборонительных
Он обходит меня и указывает на грудь.
– Ее связь с Избранными сложна и укрепляется несколькими различными способами, что очень необычно. У нее есть ментальные, эмоциональные и интимные связи.
– Что все это значит? – спрашивает Сабин, и я смотрю на клирика – мне тоже не терпится услышать краткое изложение.
– На ней больше всего рун, чем у кого-либо со времен Перехода. Она продвинулась и эволюционировала так, как никто здесь, в Тиерите. У нее семь Избранных, но я подозреваю, что она могла бы призвать больше, если бы захотела. И что самое интригующее на данный момент – это руны Избранных. – Клирик берет мою руку и указывает на руны на безымянном пальце и на ладони, а я даже не пытаюсь ударить его за то, что он прикоснулся ко мне, настолько увлечена тем, что он собирается сказать. – Некоторые ее руны перешли тем, кого она отметила. Думаю, причина эволюции ее рун кроется в парности, и подозреваю, что и ее способностей тоже.
– Я не понимаю, – рявкает Порт, и мне становится жаль клирика. Похоже я не единственная, кого здесь не любят.
– Мы всегда исходили из того, что пары, рожденные с Отметкой Света, будут обладать самой сильной магией. Но здесь мы видим другое. Ни один из ее Избранных не был рожден с Отметкой Света… просто их личные способности усиливали ее способности, когда она отмечала их. Она и раньше была сильной, но с каждой новой парой становилась еще сильнее, – заключает клирик, и в комнате снова воцаряется тишина.
Дерьмо. Попробуйте теперь назвать моих крутых партнеров, усиливающих мою и свою магию, грязью, ублюдки!
Я подмигиваю Сабину и Торрезу и в душе хихикаю над самодовольной ухмылкой Волка.
– Я бы с удовольствием поподробнее изучил твои метки и способности, если ты позволишь, – взволнованно просит меня клирик с доброй улыбкой на лице. – Мне нужно провести тщательный анализ, чтобы подтвердить то, что я сказал. Это действительно помогло бы нам понять твой Свет и то, что ты можешь.
Ладно, согласна, не все Стражи в серых мантиях придурки, говорю я себе.
– Я-то не против, но все, вероятно, зависит от них, – говорю, указывая на членов Трибунала.
Клирик удивленно смотрит на меня.
– Они могут проголосовать за мою смерть, – объясняю я, и исследователь моего тела внезапно выглядит так, будто я только что выбила у него из рук рожок с мороженым.
Он поворачивается к Трибуналу.
– Вы не можете этого сделать, – категорично заявляет он и выглядит немного удивленным собственной горячностью.
– Ты не смеешь указывать нам, что мы можем, а что нет, клирик, – рычит на него Порт, и мужчина отступает на шаг, пряча книгу в карман.
– Вы совершите огромную ошибку, – заявляет он, по очереди бросает свирепый взгляд
На минуту воцаряется тишина.
– Я согласна с ним, – говорю я, указывая пальцем на дверь, из которой только что выбежал клирик.
Торрез издает смешок, который переходит в кашель, чтобы скрыть веселье. Они по-прежнему молчат, но прищуренные глаза Нари говорят мне все, что я должна знать о ее отношении к моему мнению. Твою мать. Думаю, нам нужно срочно придумать план, как убраться отсюда на хрен, прежде чем Трибунал примет решение. То, как они на меня смотрят, не сулит ничего хорошего ни мне, ни моим ребятам.
Я собираюсь одеться, когда раздается настойчивый стук в дверь. Подпрыгиваю от неожиданности, а Ори бросается посмотреть, что там такое. В его руке внезапно оказывается меч, перья на крыльях встают дыбом. Он распахивает дверь, и в комнату вваливается полный мужчина, которого я никогда не видела.
– Что это значит? – требует объяснений Велла.
Мужчина разворачивает пергамент, делает глубокий вдох и начинает читать то, что там написано:
– «Винну из Первого Дома следует немедленно препроводить в Первый Дом, где она воссоединиться со своими людьми и займет принадлежащее ей по праву место. Любой, кто нарушит этот приказ, будет рассматриваться как вступивший в войну против Первого Дома и будет наказан соответствующим образом».
Толстяк останавливается, сворачивает пергамент и ждет, как будто все остальное не имеет большого значения. Ни фига себе… Пришел сюда, чтобы заявить: «Займи свое законное место», а если кто-то помешает, они будут наказаны. Да этот чувак одним махом убил все мои флюиды в духе «Я не представляю угрозы, не убивайте меня», которые я излучала все это время.
Кто этот человек и какого хрена происходит?
Глава 21
– Мы не закончили, – рявкает Порт и багровеет от возмущения. – Как они смеют прерывать Трибунал и разбрасываться такими нелепыми угрозами?!
В ответ толстяк снова разворачивает пергамент и читает текст слово в слово.
Да, я точно не придумала часть про «займет принадлежащее ей по праву место».
– Вы говорите, Первый…
– Порт, сядь, прежде чем скажешь что-то, о чем пожалеет весь твой Дом, – приказывает Велла, и к моему удивлению Порт затыкается.
Он выглядит так, словно жует стекло, когда усаживает свою сварливую задницу на стул, но тем не менее он это делает.
Велла поворачивается к остальным.
– Есть ли еще какие-нибудь неотложные вопросы, требующие решения? – спрашивает она.
Толстяк снова разворачивает свой пергамент и читает его. Его зациклило? Нари закатывает глаза, а Моут возмущенно фыркает. Порт еще больше багровеет, но молчит.
Я смотрю на Сабина и вижу такое же, как и у меня, растерянное выражение на лице.
– Хорошо, на сегодня мы закончили, – объявляет Велла, но язвительность в ее тоне и взгляды других членов Трибунала кричат о том, что они совсем этому не рады.
Я со злостью смотрю на толстяка. Если этот парень или тот, кто его прислал сюда, заставит Трибунал возненавидеть нас еще больше, он поплатится за это.