Ковернинские сосны

Курдиани М.

* * *

Ручьи под снегами пробили дорогу, Фонтанами в небо ударили струи Стволов серебристых, Сбегающих к Волге… Останься на склонах Настраивать струны Березовых веток И трав прошлогодних. Для песен дана нам Не эта весна ли! Ты видишь: Апрель — голодранец и плотник — Наш старенький дом оплетает лесами Капелей, Пронизанных ветром и солнцем.

Оттепель

Есть радость испуга. Иголка из рук — Подобна летящей с карниза сосульке. Последствие звука нежданного — Звук Падения на пол иголки и шпульки. Вот так и замри с ослабевшей рукой. Такой и запомнись. Впервые за зиму Забывшая о рукодельной корзине, Замри, Как и я замирал над строкой. Так полуулыбка, Не зная зачем, Вдруг

высветит помолодевшие губы… Сверкают пылинки в наклонном луче, Как блики На бронзовых горнах и трубах.

Свиданий наших редкие мгновенья

По улочке, А там, За поворотом, Брандмауер в разводах сквозняка, Где львиная головка на воротах От инея как морда у щенка Немыслимо загадочной породы. И так По узкой улочке Туда, Где влага и морозная погода Связали шерстяные провода, Как музыки классической оттенки Связали нас порукой круговой. Спеши! Покуда свет люминесцентный Сияет у тебя над головой, Пока на парашютах снегопада Повисли хлопья — Бабочки почти. Не говори… Не обнимай… Не надо… Такой сегодня теплый снег летит. И вновь. Как в лифте, В комнате без света, Где наши тени объединены Размеренным движеньем тишины К земле И от земли движеньем веток. И вновь, Как в лифте… Молча у окна… По восходящей… До оцепененья… Какой безумец властью облекал Свиданий наших редкие мгновенья Продлять до верхних этажей зимы, Где раздраженье порождает вьюга. Мы слишком безнадежно влюблены. Мы слишком не подходим друг для друга.

Любимая! В начале марта…

Верховым огоньком Пролетает пушистый зверек, Что так щедро усеял Сугробы чешуйками шишек. Где-то булькнула капля, Как будто в пустой пузырек Из капельницы леса Упало целебное «Тише…». Как спокойное сердце, Малиновый дятел стучит, Снегириными ветками Мягко качает орешник. …Хвойной лапой меня Осени, Если вновь излечим Тот недуг, Что роднит Человека, Дупло И скворечник. Если имя ему — Ожиданье того, кто придет… И не важно гортани — Звереныша петь или птицу. Осени, Как любовь Осеняет весной перелет Журавлиной, Лебяжьей Иль просто грачиной станицы. Оседают сугробы. Глухарь подметает тока, На столешницах пней Закипает весеннее сусло. И уже не понять, То лучи иль стволы сосняка, Где и жить еще музам, И что есть на свете — Искусство. Ты закрыла под солнце глаза, Ты стоишь у ольхи. Как прекрасны вы обе И неуловимо похожи. Осторожно, прохожий! В такие минуты, быть может, Зарождается музыка И возникают стихи.

Зима 1962 года

Ночью ветер раскачивал дым, Выгибал и закручивал в кольца. И казалось: до дальней звезды Ближе, чем от крыльца до колодца. Так высоко снега улеглись, Что пространство меж небом и настом Сократилось, Но это пространство Лишь сближало звезду и карниз, Где за трешницу в месяц чердак Снят был в качестве зимней квартиры. Голубым из окошка светило, Оживляя ночами сквозняк. Слава богу, порядок вещей Неизменен был как беспорядок… Там бессмертник и пара хвощей Сохли в томике вместо закладок. Там достоинство черновиков Завышало значенье тетрадок… Только вспомню — И мир пустяков Снова недосягаемо сладок. Никогда — Ни потом, Ни теперь — Так восторженно сердце не билось. Я сейчас принимаю, как милость, Что само барабанило в дверь, Отвергая хозяйский совет, И советы в конвертах от мамы… Трепетала оконная рама И душа восемнадцати лет. Мне счастливо везло той зимой На бессонницу и невезенье В состояние возраста «Зелень», Но зато Меж землей и звездой.

Первая любовь

Высокий холод. Лунные холмы. Смирись, гордыня, Пробудись, волненье. Равнинной вьюги низовое пенье Сменила ночь на тишину зимы. В лесопосадках распустился иней. Вновь скрипнула звезда Под каблучком Моей Когда-то навсегда любимой (С которой был тогда я незнаком). По тропке Между юностью и детством, Из памяти, Из тех далеких дней Трусит любовь Фигуркой неуместной На расстоянье нежности За ней. Оглянемся. Он

никогда не сможет Приблизиться на эти двадцать лет. Мороз высокой телеграфной дрожью Сшибает с проводов пушистый свет. И вздрагивает мальчик неуклюжий. И дрожь его Передается мне. Как хорошо, Что я ему не нужен, …Но мы с тобой — Как тени на стене, Как тени на окне, Как на экране, Где ревность крутит взрослое кино. Пройдут года. Залечит сердце раны. За встречу Двое разольют вино, Поговорят. И женщина с надеждой Посетует на мужа и семью… В программе Пушкин. Пятый класс в бреду: «Я Вас любил, Так искренне, Так нежно…»

* * *

На столе облетает букет. Все темнее листва на березах. Мимолетные майские грозы Обрывают в садах пустоцвет. Он летит на окрестные дачи, Белым крапом усеял газон. Как скворца Оперением брачным, Обметало с утра чернозем. И опять я не верю в забвенье. Где упали зерно и капель — Над землей, На стеблях испаренья Распустилась чуть видная трель. Это для невелички-подруги Жаворонок, Схватив на лету Песни всех родников по округе, Разучил и поднял в высоту. Что же мне остается, Родная, Если птицы над полем и сад, Дрожью жизни Простор наполняя, Все о той же любви говорят.

Из М. Курдиани

1

Прекрасно быть любимым И любить. Вино и хлеб с товарищем делить И песни петь за чашей круговою. Но если б это все звалось судьбою, В которой места нет ничтожной боли — Избавь меня! Я не хочу так жить!

2. Предчувствие

Какие тайны зеркало хранит, Когда в него заглядывает полночь?.. Есть женщина, Которая не спит (Как жаль, что ты ее почти не помнишь), И долго, Молча, Смотрит в никуда… Бессонница. Не зажигаю света. — Где и когда? — шепчу, Но нет ответа, Лишь только эхо в памяти! Беда… Какая мука! Вновь: — Когда и где?.. (Нет ничего страшней, чем неизвестность). Лишь только эхо в памяти: «К беде…» Так явственно, Как бы на всю окрестность. И ты уже не можешь объяснить Нахлынувшую смутную тревогу. Как путник в чаще ищущий дорогу, Или тропинку, Иль хотя бы нить, Иль проблеск малый, Искру, Светляка, Что движет мыслью и ведет сознанье. Но этот миг за гранью пониманья. Дрожит на выключателе рука. Невыносимо! В зеркале темно. В ночной оправе Глубина и Вечность. Пошатываясь, Будто от болезни, Найти на ощупь и раскрыть окно. За ним звезда высокая горит, Одна, Как будто мной она хранима. Как далеко! И я даю ей имя: «Та женщина, которая не спит».

3. Северная муза

Словно Врубель наш вдохновенный, Лунный луч тот профиль чертил. А. Ахматова

Ложится снег на длинные ресницы. Так холодно, Когда высокий свет В глазах души не смеет отразиться, Да и сама душа теряет след От врат Никорацминды До равнины, Где ночью Тайно Проходили Вы. С вершин гранитных — снежною лавиной, Волной свинцовой — в парапет Невы. О Грузия! Чьих ты ступней касалась… Чей след твои дороги озарил… Дай мне набраться смелости и сил Пройти путем, Где тень ее пласталась, Где месяцу сопутствует заря… Благослови! Еще жива надежда. Над вечностью не властвует, как прежде, Перекидной листок календаря.

4. Осенний мотив

Уходят годы. Как ты ни гляди, Но с каждым часом все трудней привыкнуть К тому, Что время обрывает нити Меж гордостью и страстью. Вновь один. Один. А рядом дышит тишина. Туманит окна робкое дыханье. Заря на грани ночи затухает, И ты опять пьянеешь без вина. Тогда приходит женщина одна В негромком платье Цвета старой бронзы. Любуйся ей, Как виноградной гроздью, Когда она сквозь листья чуть видна, Омытая задумчивым дождем… Смотри: Он и сейчас идет на запад, Шурша в траве по склону тихим крапом. О чем молчишь ты, И чего мы ждем, Каких необъяснимых потрясений? Опять твоя прохладная рука От глаз моих закрыла облака Одним движеньем При звезде осенней.