Ковернинские сосны

Курдиани М.

5

Родная! Молчаньем не мучай. Так долго к тебе я спешил… Царапают низкие тучи Гранитные ребра вершин. На заиндевелых деревьях Лохмотья прошедшей пурги. Я, может, впервые поверил, Что есть у молчанья враги: Любовь, Нетерпенье И ревность. Закрыли дороги снега. Сегодня в замкнутые двери Стучатся три робких врага: — Ты любишь ли… — сердце стучится. — Ты любишь ли… — просят глаза. — Ты любишь? Так дальше нельзя. Что может меж нами случиться? И вновь над глухим перевалом Пурга вперемежку с дождем. Я

душу свою открываю, Покрытую снегом и льдом. Родная! Не мучай молчаньем, Хотя бы огонь засвети. Пусть все, Что узнал я вначале, Не ждет в окончанье пути. (Перевод с грузинского)

* * *

Крылом волну задел Утиный перелет. Опять поет гудок Протяжно о разлуке. Речной вокзал, Ноябрь, Отходит пароход, И мы в последний раз Соединяем руки. Ну что ж, Любовь моя, Прости и ты меня. Верша прощальный круг, Тридцатый год уходит. На волжских пристанях Подняли якоря, И к нашей подошел Буксирный пароходик. Тяжелая вода Трамбует берега, На дальние пески Под утро ляжет иней. За Волгой облака, Как снежная шуга, Стирают синеву Горизонтальных линий. Уже не различить, Что будет впереди, За кормовым огнем Шипит и гаснет пена… Как руки от лица, От сердца отведи Все то, К чему душа Привыкла постепенно. Еще звучит гудок Сквозь сумерки. — Внемли… Замкнуло время круг Над холодом затона. Как непосилен груз Отвергнутой любви! Смени его на грусть Любви неразделенной.

* * *

Кружили птицы тяжело Над безголосой колокольней. Я помню мокрое село И контур лодки на приколе. Была высокая вода, Неделю с юга моросило, И нам Недоставало силы, Чтобы расстаться навсегда. Лишь в запотевшее окно Глядеть, Не глядя друг на друга… Но, отраженные стеклом, Себя мы видели в испуге. О, этот взгляд со стороны, Растерянный И чуть печальный, Нам больше рассказал, чем мы Могли сказать своим молчаньем. Смотри, они уйдут сейчас, Их смоют капли дождевые. Еще вдвоем, Уже чужие И так похожие на нас.

* * *

Отделяя небо от земли, Солнце иней в тень отодвигает. За последним стадом меж стогами Бродит осень поздняя вдали. Видно, вышла затемно в луга, Может быть, Прощаться с нашим краем. Неподвижной чистотой закраин Воложка пристыла к берегам. Вот уже последний «диги-дон» Отбивает колокол в затоне… Маленькой, Величиной с ладонь, Нежностью тихонько сердце тронет Ко всему, Что вижу и люблю, Ко всему, Что чувствую и слышу. Как там проживется воробью В ласточкином домике под крышей?

Прощание с Вологдой

Квадратное эхо Дворов проходных, Заснеженных улиц пустынное эхо. Гудок паровозный Возник и затих… Зачем ты уехал! Зачем ты уехал! Зачем против сердца морозный ожог Оставил, И севером не отогреешь. По белому насту тоскливый гудок… Зачем ты не веришь! Зачем ты не веришь! Не веришь прощальному

жесту руки. О, если б могла удержать тебя взглядом! Перрон оглашают Иные гудки… Зачем ты не рядом! Зачем ты не рядом! Зачем ты не рядом, Когда с тополей Вокзальные птицы осыпали иней. Меня не жалеешь, Себя пожалей, Прощай, мой любимый! Прощай, мой любимый! Прощай, мой любимый, Зачем на двоих Делить, Что разделят без нас, без помехи. Квадратное эхо Дворов проходных, Заснеженных улиц пустынное эхо.

* * *

О чем смотрела ты задумчиво В коричневую глубину, Когда между водой и тучами Жара сковала тишину. И что ты мне сказала шепотом На белом кварцевом песке, Когда меж трепетом и ропотом Висел раскат на волоске. И что кричала ты, Не понял я, Что в сумерках кричала ты, Вся напряженная, Как молния, И гибкая, Как те кусты… О чем ты улыбалась, Милая, Во сне под радугой двойной… Качало лилии волной, И плыли по теченью лилии. И теплым был песок сырой, Когда под прутиком рождались Рисованный шалаш с трубой, А на трубе веселый аист.

Старинная пластинка

Дитя граммофонной воронки… Чуть слышный За давностью лет Вибрирует голос негромкий, Как с трещинкою инструмент. Сквозь скрипы, Шуршанье И сбои, Сквозь сеть музыкальных морщин Я вижу лицо молодое На фоне сосновых вершин, Где шорохи леса и песня Легко воедино слились С лучом светового отвеса, Пробившего хвойный карниз. Смятение звуков и линий, Да так, что уже не разъять. Достало бы только усилий Увидеть, Запомнить, Понять.

* * *

М. Курдиани

Открывая окно в тополя, Грампластинку поставлю под осень. Пусть грузинское многоголосье Прозвучит по валдайским полям, Где, прощаясь, По кромке жнивья Ходят старые птицы за плугом. Вновь, Взаимную память храня, Оглашает «Квириа» округу. Южным ветром В знобящий простор Тополиные листья уносит. …Как ты жил без меня до сих пор, Как мне жить без тебя в эту осень, Если битые волки И те По яругам сбиваются в стаи! Снова град на поля налетел И туманом у речки растаял, Точно сизый ружейный дымок, Точно выстрел, Срифмованный эхом. …Кто там встал у развилки дорог, Где нельзя Ни пройти, Ни проехать?

* * *

Весь вечер дождь, А утром первый иней Нежней, Чем пух обсохшего птенца. Синицы, Вместо листьев на осине, Желтеют над перилами крыльца. Разъезженный проселок смерзся в кочки, Шагни — Ответит эхом колея… Ступает день на цыпочках сорочьих, Нисходит свет на стылые поля. И сердце бьется нежно и нечасто. Цепочкой придорожных тополей Уходят дни привычного ненастья, Приходит время черно-белых дней. Черны дома, Но бел над ними дым, Черны деревья, Но светла дорога. И снова все за то, Что молодым Мне жить на свете счастливо и долго.