Ковпак
Шрифт:
Как радостно было думать, что наши удары нацеливаются с такой меткостью, что мы, украинские партизаны, в тылу и Красная Армия на фронте действуем как одно целое…»
…Пришла зима, трудная для Ковпака зима 1943/44 года. Он был активен, как никогда, но и, как никогда раньше, давали знать о себе и годы, и перенесенные испытания. Старик страшно исхудал, почти не прикасался к еде. Штабники усаживали генерала за стол чуть не насильно. Мучили Деда и головные боли, и раненая нога. Другой бы на месте Ковпака попросту слег. Но в этом человеке было столько упорства и воли, что он, предельно измотанный и больной, вопреки всему на свете по-прежнему прочно
Придирался, как никогда, и к своим командирам, и к самому себе, взрывался порой, иногда по пустякам, иногда по причинам принципиальным. В этой связи характерен эпизод, свидетелем которого был уже упоминавшийся выше Я. Шкрябач:
«Нас позвали обедать. За столом сидел незнакомый мне… полковник. Сидор Артемьевич представил меня: «Оце наш сусид, Шкрябач». Полковник молча подал мне руку, но не назвал себя.
Во время обеда Ковпак изложил свой план продвижения крупных войсковых сил в Полесье, а также рассказал о задуманном им объединении всех партизанских отрядов.
Некоторое время все молчали, а потом посыпались вопросы, касавшиеся главным образом деталей. Ковпак охотно принялся за объяснения и собирался развернуть карту, как вдруг заговорил полковник.
— Эта идея, Сидор Артемьевич, — полунебрежно заметил он, — на первый взгляд сулит большой стратегический успех. Но она совсем не продуманна, фактически невыполнима и, как мне кажется, не годится…
— Чому ж вона не годытся? — спросил Ковпак.
— Трудно мне вам, Сидор Артемьевич, это объяснить, — вздохнул полковник. — Существует целая наука по этому вопросу, и тем, кто не изучал ее, все кажется чересчур простым и ясным.
— Так, выходит, я, по-твоему, дурак в военном деле? — поднял Ковпак глаза на полковника. — То есть я не понимаю тактику?..
— Да что вы, Сидор Артемьевич!.. Я имел в виду то, что вы не изучали всех тонкостей военной науки, и задачи такого масштаба вам просто не по плечу… Это же крупный стратегический план! — примирительно, но с достоинством знатока проговорил полковник.
Ковпак вышел из себя. Он встал, уперся кулаками в стол.
— Вон!.. Щоб и духу твоего не було!.. Ишь ты! Вин закинчив академию, а всю войну просыдив за тысячу километров в штабе!.. Мы воювалы, а вин — бачь, якусь учену стратегию строив!..
— Да что вы, Сидор Артемьевич!.. Я же ничего не сказал обидного. Я только напомнил, что стратегия — весьма сложное дело! — извивался полковник.
— Войцехович! Павловский! Выпроводите его!.. Чуете?.. Снарядите отделение из кавэскадрона и перебросьте через линию фронта сего стратега, — совсем рассердился Ковпак. — Вин мене учить приихав, колы война закинчуется!.. А ну, швидко!.. Через пивгодины щоб його тут не було.
Полковник встал и вышел. Через полчаса он был отправлен, а через два дня благополучно сдан под расписку командованию Красной Армии».
…Под непрерывными ударами Красной Армии гитлеровские войска отступали, но, и откатываясь на запад, не забывали грабить, а то, что невозможно было вывезти в Германию, — уничтожали. Это называлось «тактикой выжженной земли». Еще до форсирования Красной Армией Днепра, в сентябре 1943 года, рейхсфюрер СС Гиммлер, выполняя приказ Гитлера, направил высшему СС и полицейфюреру
«Следует достичь того, чтобы при оставлении части территории на Украине там не оставалось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного железнодорожного рельса, чтобы не оставался стоять ни один дом, не было бы шахты, не разрушенной на многие годы, не было бы ни одного не отравленного колодца. Противник должен обнаружить действительно тотально сожженную и разрушенную страну».
Диверсанты и разведчики Ковпака, действовавшие на «железке», стали примечать на путях паровозы, к которым вместо вагонов были прицеплены странные приспособления — нечто вроде огромного плуга с массивным крюком вместо лемеха. Тащась вслед за паровозом, этот крюк перепахивал полотно, оставляя позади себя груды земли, перемешанной с обломками шпал, вырванными костылями, искореженными рельсами. Дорога погибала. Так выполнялась гиммлеровская директива.
Узнав о фашистской «технической новинке», Ковпак немедленно отдал всем диверсионным группам приказ: немецкие паровозы с «плугами» уничтожать в первую очередь. Партизаны Деда стали на защиту народного добра. Больше фашисты «железку» не калечили. Это чувство хозяина, лично ответственного за все, что совершается вокруг, никогда не покидало Ковпака и порой побуждало принимать решения, ошеломляющие своей неожиданностью. Одно из таких решений он и принял в начале зимы.
Ковпак рассуждал так: Красная Армия вот-вот придет на Житомирщину. Это факт. Но фактом остается и то, что война всегда — потеря в людях, особенно в наступлении. Значит, Красной Армии позарез нужны пополнения. А где их взять? Из глубокого тыла? Но он же не бездонная бочка. Значит, откуда? Из освобожденных партизанских районов! Надо подготовить пополнение самому именно сейчас, не дожидаясь прихода Красной Армии. Иначе говоря, нужно объявить очередной призыв на действительную воинскую службу военнообязанных тех возрастов, которые по действующему советскому закону обязаны проходить эту службу.
Объявить призыв… Для этого нужны права военного комиссара. Но Житомирщина еще под немцем. Что же остается? Считать, что он, Сидор Ковпак, властью своей — члена нелегального ЦК КП(б)У, генерала Красной Армии, бывшего военного комиссара, бывшего председателя Путивльского горсовета, депутата Путивльского районного и городского Советов, командира соединения партизанских отрядов, — всей этой огромной властью, данной ему народом, не только может, но обязан сделать все, чтобы наступающая Красная Армия получила жизненно важные для нее резервы!
По обыкновению своему Ковпак, все тщательно, не спеша продумав и приняв решение, не медлил и часа с его претворением в жизнь. Официально — от имени Советской власти — он объявил очередной призыв. Населением этот приказ был встречен с воодушевлением. Когда части Красной Армии пришли в Овручский район, они застали тут вполне подготовленный призывной контингент. Спасенные от угона в немецкое рабство становились бойцами Красной Армии.
…А потом произошло то, чем сам Ковпак был застигнут врасплох, удивлен, озадачен, опечален и даже обижен. Правительство Украины и командование, учитывая состояние здоровья Ковпака, резко ухудшившееся после тяжелых испытаний в Карпатах и ранения, приняли решение отозвать его на Большую землю и предоставить длительный отпуск для лечения и отдыха. Покидали соединение и другие ветераны — Панин, Матющенко, Пятышкин…