Ковыль-трава на Куликовом поле
Шрифт:
Затерявшийся в прошлом образ С. Д. Нечаева воссоздан благодаря усилиям историка С. Л. Мухиной [211] . Она по крупицам собрала материал, касающийся жизни этого прогрессивного историка, писателя, поэта и общественного деятеля первой половины XIX века. По ее данным, Степан Дмитриевич Нечаев родился 18 июля 1792 года в семье предводителя дворянства Данковского уезда Рязанской губернии. Окончив Московский университет, он недолго служил в канцелярии рижского военного губернатора Я. И. Лобанова-Ростовского.
211
Мухина. С. Л. Безвестные декабристы (П.
Во время нашествия Наполеона в 1812 году С. Д. Нечаев по состоянию здоровья не был зачислен в действующую армию, но участвовал в формировании войск ополчения. С 1817 по 1823 год являлся директором училищ Тульской губернии, активно содействуя распространению популярной среди декабристов ланкастерской системы обучения для разночинцев и крепостных. В Туле он пытается создать тайное общество — Союз благоденствия — и публикует в это время ряд статей в «Вестнике Европы», созвучных настроениям передовой общественности России. В них он сравнивал крепостное право с «внутренней змеей» и «солитером», разрушающим живой организм страны, и призывал к тому, чтобы «наши писатели, отвергнув предрассудок высших сословий, более общались с простым народом и внимательно изучали его нравы, обычаи, мнения, чувствования».
С этими идеями и настроениями С. Д. Нечаев переезжает в 1824 году в Москву и становится чиновником по особым поручениям при московском генерал-губернаторе князе Д. В. Голицыне. Круг его знакомств расширяется. На заседаниях Общества любителей российской словесности он встречается с поэтами П. А. Вяземским, Д. В. Давыдовым, декабристом Ф. Н. Глинкой, а также с В. Л. Пушкиным — дядей великого поэта. Среди его друзей и знакомых — В. К. Кюхельбекер, Е. А. Баратынский, Н. А. Полевой, А. С. Грибоедов.
Кстати, в 1832 году А. С. Грибоедов жил в имении своего друга Степана Никитовича Бегичева, близкого к кругам декабристов. Имение находилось на юго-восточной окраине Куликова поля, в низовьях балки Рыхотки. Здесь он написал отдельные страницы «Горя от ума». По устному преданию, А. С. Грибоедов приезжал к С. Д. Нечаеву в его имение Сторожево (ныне совхоз Полибино), расположенное в восьми километрах от имения С. Н. Бегичева. В Полибино до сих пор сохранился барский особняк Нечаевых, построенный в конце XVIII века.
Особенно трогательна дружба С. Д. Нечаева с декабристом А. А. Бестужевым, который жил в его московской квартире. Не только приятельские, но и деловые отношения связывали его с декабристами А. Н. Муравьевым, А. И. Якубовичем, В. Ф. Тимковским. Многие произведения С. Д. Нечаева печатались в декабристских изданиях: «Полярной звезде», «Мнемозине» и др. Его известное в те годы стихотворение «Застольная песня греков» заканчивалось следующими строками:
Исчезнут мрачны препинанья, Замолкнет грустный звон цепей. И совершатся ожиданья Отчизны истинных друзей. Свободы песнь благословенна Помчится по родным полям, С землей забытой примиренна Астрея возвратится к нам. Тогда мы братский круг составим И, разогнав тиранства тень. Отчизны светлый день прославим, Как славим ныне дружбы день!Во время восстания декабристов в 1825 г. Нечаев находился в Москве и к следствию по их делу привлечен не был, хотя долгое время находился под подозрением. Важную роль сыграло, вероятно, покровительство князя Д. В. Голицына, который, «стараясь уверить царя, что в веренном ему граде все тихо и спокойно, затушевывал некоторые факты деятельности
Этим, возможно, объясняется его дальняя командировка в 1826 г. в Пермскую губернию, в помощь графу А. Г. Строганову для изучения жизни и хозяйства уральских рабочих.
212
Мухина С. Л. Указ. соч. 1983. С. 185.
В последние годы жизни С. Д. Нечаев продолжал активно заниматься историей, археологией, литературной и общественной деятельностью. В 1838–1839 годах он был вице-президентом Общества истории и древностей Российских, а в 40-х годах — одним из главных инициаторов построения памятника на Куликовом поле в честь павших здесь воинов. Любуясь величественными мемориальными памятниками Куликова поля, мы не должны забывать имя Степана Дмитриевича Нечаева — яркой, незаурядной личности, так много сделавшего для увековечения памяти о выдающемся событии древней истории нашей страны.
Особый интерес вызывают свидетельства С. Д. Нечаева о находках оружия и других предметов эпохи битвы на Куликовом поле. Они позволяют ответить на вопрос: почему до пас дошло столь мало вещественных доказательств сражения?
Действительно, сейчас известно немного предметов, которые можно уверенно связать с Куликовской битвой. В экспозиции музея на Куликовом поле имеются четыре наконечника копья и три креста-энколпиона, найденных недавно в районе места битвы. Два наконечника копья, обнаруженные вблизи деревни Хворостянки в 1956 и 1983 годах, находятся в школьном музее в селе Михайловском. В областном Тульском краеведческом музее куликовская коллекция еще беднее: один наконечник копья и несколько медных образков. Кроме того, широко известна кольчуга XIV века весом 10 килограммов 300 граммов, найденная при неизвестных обстоятельствах на Куликовом поле и хранящаяся в Государственном Историческом музее. Здесь же имеется крест XIV века, вставленный (видимо, в XIX веке) в серебряную оправу с надписью на французском языке: «Крест найден на Куликовом поле, где московский князь Дмитрий разбил татар в 1380 г.». К этому перечню можно добавить несколько татарских стрел-срезней и звеньев кольчуг, обнаруженных недавно при археологических раскопках на Куликовом поле.
Вот и все, что сохранилось в государственных коллекциях нашего времени. Эти следы битвы действительно немногочисленны, хотя со всей очевидностью указывают на реальность и место сражения. Раньше они были более частыми и значительными, но стерлись временем и нерадивым нашим отношением к прошлому.
История вопроса такова. Стоя восемь дней «на костях», русские воины не только хоронили павших и залечивали раны, но и, несомненно, собирали по всему Куликову полю оставшееся после битвы оружие. Металл в то время ценился очень высоко, и все изготовленные из него вещи представляли ценность. Несмотря на сборы оружия непосредственно после битвы, в начале XIX века на Куликовом поле, по свидетельству. С. Д. Нечаева и М. Н. Макарова, еще выпахивались многочисленные копья, пики, мечи, бердыши, наконечники стрел, а также медные и серебряные нательные кресты, нагрудные образки и перстни. Значительное количество куликовских реликвий собрал С. Д. Нечаев, описавший некоторые из них в «Вестнике Европы». В частности, он опубликовал рисунок татарской стрелы-срезня, не учтенной еще современными исследователями эпохи Куликовской битвы.
По свидетельству М. В. Фехнер, некоторые свои находки С. Д. Нечаев подарил декабристу А. А. Бестужеву, писателю Н. М. Карамзину, скульптору И. П. Мартосу, президенту Академии художеств А. Н. Оленину, тульскому губернатору В. Ф. Васильеву и др. Из этого можно сделать вывод о размерах коллекции С. Д. Нечаева, который, конечно, не мог раздавать своих «последних» вещей. Основные куликовские находки С. Д. Нечаев хранил в домашнем музее в своем имении Сторожево. Эта коллекция, как и подарки С. Д. Нечаева, бесследно исчезла.