Коза, или Сильвия! Кто же она?

Олби Эдвард

Мартин. (тихо) Боже мой.

Стиви. …сначала я пошла в кладовку, выложила икру, потом вышла с кухни, прошла через столовую, и около лестницы начала читать.

Мартин. Росс не должен был так поступать. И он знает, что не должен…

Стиви. (читает, с достоинством, чуть удивленно) «Дорогая Стиви…»

Мартин. Боже мой!

Стиви. «Это самое сложное из всех писем, когда-либо мною написанных».

Мартин.

Еще бы!

Стиви. Кто бы сомневался. «…самое сложное из всех писем, когда-либо мною написанных, вдобавок адресованное близкому другу. Но потому что я люблю тебя, Стиви, так же сильно, как я люблю Мартина, потому что я люблю и уважаю вас обоих… поэтому-то я и не могу оставаться в стороне, когда вы в беде, когда под ударом положение Мартина в обществе и твое собственное глубоко преданное…»

Мартин. Я уже говорил, что это ерунда.

Стиви. «…существо. Я буду говорить прямо, без экивоков и обиняков, поскольку они только отодвинут неминуемое. У Мартина — он сам рассказал мне…» (в сторону) Хотела бы я это послушать!

Мартин. Не советую.

Стиви. (читает) «…У Мартина роман с некой Сильвией…» (Мартину) Господи, я подумала: хорошо бы, чтобы я ее, по крайней мере, не знала. Чтобы это была не первая жена Росса — я думала, что это возможно…

Мартин. (удивлен) Ребекка?

Стиви. Да. Или, может быть, твой новый секретарь…

Мартин. (недоуменно) Тэд Раен?

Стиви. Не этот, другой, с грудью.

Мартин. Люси? Не помню фамилию.

Стиви. Именно, «Люси — не помню фамилию». Вы мужчины дошли до крайностей. Где я остановилась? (читает опять) «…роман с некой Сильвией, которая… я оскорблен тем, что должен сказать тебе, что… Сильвия — это коза. Ты, наверняка, будешь в шоке и очень огорчена, когда узнаешь об этом, но я понимал, что на меня возложена миссия сообщить тебе об этой пасмурной поре в жизни. Я уверен, что ты предпочла бы услышать обо всем этом от близкого друга. Без сомнений, Мартин…» Без сомнений?

Мартин. (пожимает плечами) Может быть.

Стиви. «Без сомнений, Мартин расскажет тебе все, что недосказал я, все, что я не смог досказать. С нежной привязанностью к вам обоим, Росс». (пауза) Вот…

Мартин. Да.

Стиви. (спокойно и твердо) А теперь мы это обсудим.

Мартин. (тяжело вздохнув) Давай, но ты не поймешь.

Стиви. Да? Ты знаешь, о чем я подумала, после того, как дочитала письмо?

Мартин. Не знаю и не хочу гадать.

Стиви. Ну я, конечно, посмеялась. Жуткая, но страшно смешная шутка. «Ай-да Росс! Что с тобой, Росс? Это ужасно! Это так страшно, что даже смешно, Росс». Я покачала головой и рассмеялась абсурдности и безобразности всего этого. Некоторые вещи настолько ужасны, что единственная правильная реакция на них — смех. Но потом, услышав себя и свой смех, я задумалась, почему я, собственно, смеюсь? «Если задуматься, это совсем не смешно, Росс». Над чем я смеюсь?

И я перестала смеяться. И я почувствовала себя случайно выпавшей из окна… о, Господи!.. вот я лечу и скоро, скоро… шлепнусь на тротуар — шмяк, и все. Совсем не смешно… страшно, абсурдно, но никакая не шутка. И надо же так всему совпасть! Росс со своим интервью, запах от тебя, диалог из Ноэла Коварда про твой роман. Ты все сразу мне рассказал, а я засмеялась. Ты сам рассказал! Ты пришел и все сам мне рассказал, и я засмеялась… пошутила про сено и засмеялась. Я смеялась! До тех пор, пока не перестала, пока смех не кончился. До тех пор, пока все не сошлось, — письмо Росса с твоим странным запахом… ароматом твоей возлюбленной. И тогда я сообразила, что произошло.

Мартин. Стиви, я так…

Стиви. Дай мне сказать. Я сообразила, и даже потом поверила. Одно дело — знать, что это правда, другое дело — верить в то, что ты знаешь. Тяжко. Мы все в принципе готовимся к неожиданным испытаниям, встряскам, потере покоя, вранью, недоговоренностям, неверности — на всякий случай. (безразлично) У меня, между прочим, на протяжении всех этих лет никогда ни с кем не было романа, даже с кошкой…

Мартин. Стиви…

Стиви. Мы готовимся даже к потерям, к неизбежным потерям, и думаем, что все преодолеем, что бы не произошло, но мы не представляем себе, как это происходит на самом деле. (глядя Мартину в глаза) Не представляем!

Мартин. (потерянно) Нет, не представляем.

Стиви. Прав, черт подери, не представляем! (наставительно) Может произойти что-то, что никуда не вписывается, что не подчиняется правилам игры. Например, умирает твой знакомый, а ты не то что не был готов к его смерти, но даже не был готов задуматься над тем, что он может умереть. Это по правилам. Инсульт… и ты сидишь и смотришь на овощ, который неделю назад был твоим мужем — еще одна история — и тоже по правилам. Постепенное отчуждение, настолько постепенное, что не замечаешь, как все это происходит, или — реже — неожиданное, вдруг. Это по правилам. Я читала о супруге — Боже! ненавижу это слово! — который неожиданно начал носить платья своей жены, а потом купил свои собственные, а она стала лесбиянкой… Но есть вещи, с которыми нельзя сжиться, вне зависимости от того, насколько экстравагантны твои идеи… Одна из них — скотоложество.

Мартин. Нет! Ты не понимаешь.

Стиви. Совокупляться со зверушками — как раз то, что так просто в голову придти не может. Потому что нет опыта среди знакомых, ты об этом не смотрел в старых фильмах… «Хм… Интересно, когда он начнет наведываться в хлев? Я должна спросить у мамы, случалось ли такое с отцом, и что она тогда делала?» Нет, это такое, о чем никогда не задумывался, то, что невозможно придумать. (пауза, зловеще бодро) Что на работе?

Мартин. (пауза, старается говорить как обычно) Нормально. Сделал макет Мирового Центра, даже больший, чем…

Стиви. (с той же улыбкой) Хорошо.

Мартин…потом заехал в галантерею…

Стиви. (делает вид, что озадачена) Га-лан-те-ре-я… А потом что?

Мартин. Хм?.. Потом поехал домой и…

Стиви. Что? Ты не заехал к своей приятельнице? Лизнуть друг друга?