Коза отпущения
Шрифт:
Артем откопал снимок с мартышкой.
– Да нет же, это мартышка Милка… Ну, лезу в сумку и не вижу кошелька.
Мне Маркиз выдал старый кошелек, свой я носил в кармане, а этот закапывал в сумку… Я говорю Маугли – посмотри, может, я просто смотрю и не вижу?
Он покопался – точно, говорит, нет… Славка посмотрел – нет! Мы – к Длинному. Не видел, никто в раздевалку чужой не заходил? Длинный говорит – нет, и вообще никто в коридор не заходил.
– А Длинный куда подевался?
– В бизнес, говорят, пошел. Мы с Маугли тогда к девчонкам
Девчонки все сумки и куртки на сцену вытащили, стали трясти. У Катькиной сумки был боковой карман, вот там…
Гридман замолчал – и опять под его руку сама собой поднырнула рюмка.
– Это не она, – уверенно сказал Артем. – Катька не могла украсть!
– Я тоже так считаю, – Гридман почесал в затылке. – То есть, теперь я так считаю. Тогда я думал об одном – как бы меня не обвинили. У меня тогда тоже с деньгами было туго. Я на диплом шел – сам понимаешь, чертежи, машинистка, то да се… Маркиз раскричался. Катька стояла – ну, столб и столб. Она даже не понимала, что на нее орут. В общем, он ее выгнал. Так и сказал – за воровство. А потом я понял, кто подбросил деньги. Инеска с Надькой!
– Да ты что? – опять артистически удивился Артем, хотя чего-то в этом роде он ожидал.
– Они! Больше некому. Сама Катька – и то поняла. Ревела потом в три ручья, кричала, что убьет Инеску, ну, сам понимаешь, надо же выкричаться… Это они, точно.
– Жуть какая-то, – сказал Артем и покосился на Люсю. Кудрявое дитя как бы сопереживало, но в сущности уже клевало носом. И ничего не заносило в блокнот.
– Инеска с Надькой долго злость копили. Катька пришла – и их в сторону отодвинула. Да еще Лешка, который Маугли. Инеска за ним бегала, а Катька пришла – и взяла голыми руками! Это Лешку-то, он вообще ничего кругом себя не видел, только Маркизу в рот смотрел.
– Он ведь тоже где-то учился? – стал вспоминать Артем.
– На механическом. И еще рисовал. Понимаешь, Катька пришла – будто светлее стала. Такая наивная светлая девочка с глазками… И все берет так, будто ей и полагается, будто для нее и приготовили… Роль – пожалуйста! Даже для виду не отказалась – а она знала, что раньше Инеска играла Багиру. Лешка – пожалуйста! А все видели, как Инеска за Лешкой бегает.
– И никто не вступился?
– Все вступились, потом уже, и Инеска с Надькой тоже. Только Маркизу вожжа под хвост попала. Ему ведь тоже Катька тогда нравилась. Она собралась, ушла… И ни разу больше не появилась. Я пошел ее в группе искать – она, оказывается, на заочный перевелась! Ну, я по расписанию ее вычислил, встретил после консультации. Она разговаривать не захотела.
Знаешь, почему она перевелась? У Надьки в ее группе знакомая девчонка была.
– Она о научной работе мечтала, – напомнил Артем.
– Какая наука? О ней и очники могли только мечтать. Ей пришлось срочно на работу устраиваться, а то бы на заочном держать не стали. Все пошло прахом! Я ей еще потом звонил… Встретиться не захотела. Она и замуж-то вышла за парня, которого никто не знал, ни из моей группы, ни из ее группы, ни из Лешкиной группы. Где она его только подобрала?
– Дай Катькин телефон! – потребовал Артем.
– Не дам, – подумав, решил Гридман. – Хватит с нее всего, что было. Она тогда людей бояться стала. Такое ощущение, что она смотрит на незнакомого человека, а сама думает – знает он или не знает? Потом, мне Сашка Виктюк рассказывал, знаешь, что было? Он ее позвал к себе в лабораторию, сперва просто лаборанткой, потом будем посмотреть… Отказалась! В трест какой-то идиотский устроилась! Виктюк до сих пор не может понять, в чем дело!
– Виктюк? Такого не помню, – сообщил Артем.
– Однокурсник мой. Он-то откуда мог знать? А она решила – раз мой однокурсник, то непременно знает или узнает.
– Ага… – сказал Артем. – Теперь кое-что проясняется. – А она поняла, что это Инескина работа?
– По-моему, поняла… – неуверенно отвечал Гридман. – Инески с Надькой работа. Слушай, старик, хорош мне подливать… Нет, ей-богу, хорош…
– Закусывай, закусывай, – напомнил ему Кареев.
Артем еще не знал, зачем ему эта дискета. Конечно, нести ее в милицию было нелепо. А если не в милицию, то кому же?
Он пошел к цирку, вспоминая все подробности разговоров с Кареевым, с Люсей, с Черенковым. И возле служебного входа Артем уже примерно представлял себе, что делать. Но делать это нужно было быстро.
Сперва он отправился в бухгалтерию. Там уговорил бухгалтершу скопировать содержимое дискеты на ее компьютер. Потом отправился к директору цирка.
Разговор с директором получился короткий, но особо рассуждать было незачем. Артем попросился в директорский сейф – уложить туда запечатанный конверт. Что в конверте – не объяснил.
И, наконец, он нашел во дворе Юру со Светой. Им он сказал вот что – если не явится на представление и поднимется шумиха, идти к директору за конвертом, который лежит в сейфе.
Юра и Света доложили – пришла женщина, принесла записку, посажена в гримерку, и они там с Аргошкой взаимно охраняют друг друга. Женщине предложили перекусить, но оказалось, что у нее нет аппетита.
Артему это не понравилось. Он в жизни знал немало женщин и заметил, что в возбуждении или в скверном настроении их тянет на жирное и сладкое. Еда их успокаивает, понимал Артем, и очень хорошо успокаивает. Женщина, которая отказывается от еды, будет ходить взбудораженная и много чего натворит.