Козёл Иуда
Шрифт:
Что-то шевельнулось в деревьях справа от него.
Белка пробежала по низкой ветке, остановившись ровно настолько, чтобы сесть на корточки и посмотреть на него, вытянув перед собой маленькие лапки и сцепив их вместе, как будто в молитве.
— Привет, приятель, — сказал Ленни глухим голосом.
В ответ белка без усилий прыгнула прочь, перескакивая с ветки на ветку, пока карабкалась на дерево, прежде чем, наконец, исчезла из виду где-то на вершине.
С ключами в руках Ленни вернулся к подъездной дорожке и последовал по ней к пристройке. Она стоически держалась на холодном зимнем воздухе, выглядя так, будто в неё не ступала нога человека годами. Он отпер замок и высвободил его. У двери была рукоятка, а не обычная ручка. Он схватил её и потянул, но она
Ленни шагнул в тёмное помещение, ища рукой стену в поисках выключателя, прежде чем вспомнил, что электричество отключено. Вместо того, чтобы вернуться в машину за лампой, он широко распахнул дверь, чтобы дневной свет медленно заливал помещение.
Это была обычная хозяйственная пристройка. Ни внутренних стен, ни мебели, только деревянный табурет перед старинным верстаком у одной из стен. В дальнем углу стояла дровяная печь, а к стенам, высоко под потолком в нескольких местах были прибиты многочисленные рога оленя, большинство из которых потрескались и обесцветились от времени. Должно быть, от предыдущего владельца, о котором упоминал Кинни. Он был относительно уверен, что у Шины никогда не было бы таких вещей, и удивлялся, почему она их не сняла. Опять же, она, вероятно, не проводила здесь много времени. Он мог представить себе старика, который что-то строит в этом пространстве, чинит вещи или возится со своими инструментами и безделушками, пока горит старая дровяная печь. Чего он не мог представить, так это того, что Шине было комфортно в такой обстановке.
Он огляделся, следя взглядом за тёмными контурами крыши. Вдоль перекрещивающихся над головой балок было сложено множество старых инструментов и безделушек, а у другой секции стены лежала лестница, старая модель из дерева, но всё ещё прочная, насколько он мог судить в ограниченном свете.
Пол был цементным, стены незаконченными, а маленькие окна заляпаны грязью. Ещё больше антикварных инструментов занимало большую часть пространства на стене, большинство из них были аккуратно расставлены на поцарапанных деревянных полках или свисали с колышков. В углах или на стенах висели лопаты, ручные пилы, грабли, кирки и мётлы, а в углу напротив дровяной печи стоял относительно новый снегоочиститель. Рядом с ним ржавый угольный гриль был частично закрыт пластиковой крышкой, а вдоль основания стены слева от него стояло несколько газовых баллонов, набор пустых деревянных вёдер, несколько кистей и валиков для окрашивания и бензопила. Несколько неоткрытых канистр с моторным маслом стояли на нижних полках, а на другой стояли пластиковые ящики с тысячами незакреплённых гвоздей, гаек, болтов, винтов и шайб, все в отдельных отсеках.
Ленни вышел наружу, закрыл и запер дверь, затем пошёл по подъездной дорожке обратно к дому. В начале дорожки он остановился и посмотрел на строение, всё ещё боясь войти внутрь.
Лёгкий ветерок прорезал деревья, зашуршал лесом и напомнил ему, как холодно на улице.
В Нью-Йорке никто никогда не был по-настоящему одинок, но здесь он чувствовал себя последним человеком на Земле.
Странное покалывание пробежало по его позвоночнику, вверх по шее и плечам. Скорость, с которой оно двигалось, его интенсивность и сильная дрожь, которую оно вызывало, были не похожи ни на что, с чем он когда-либо сталкивался. Страх взорвался глубоко внутри него, когда покалывание пронзило его руки и кончики пальцев, и он внезапно обнаружил, что его охватывает такой глубокий ужас, что он чувствовал, что полностью теряет контроль.
Но как только оно начало распадаться, ощущение покинуло его.
Сердце бешено колотилось, Ленни стоял на дрожащих ногах, ошеломлённый, с головокружением и пытаясь понять, что только что произошло. Что-то ощутимо более холодное, чем зимний воздух, прошло прямо сквозь него, вторгаясь, душив его и удаляясь
Его дыхание вызвало большие облака пара. Дымчатые призраки, они извивались и устремлялись к небу, прежде чем исчезнуть, словно по волшебству, в воздухе. Ленни потянулся за сигаретами, но его зрение затуманилось, а глаза начали слезиться. Он снял перчатку и вытер их. Его пальцы всё ещё были ледяными.
Он зажёг сигарету, глубоко затянулся и медленно выпустил дым.
Возможно, он уже не чувствовал себя последним человеком на Земле.
Как только Ленни докурил сигарету, он уронил окурок и раздавил его ботинком. С удвоенной решимостью он быстро отпер входную дверь дома и вошёл внутрь, не успев больше об этом подумать.
Он прошёл прямо на кухню. Задняя стена состояла из дубовых шкафов и раковины из нержавеющей стали. Окно над раковиной, задёрнутое прозрачными белёсыми занавесками, выходило на заднюю часть дома. Дровяная печь, о которой ему рассказал Кинни, и скромный стол и стулья, занимавшие стену справа от него, а слева — холодильник и небольшой шкаф. Пол был выложен недорогой тёмной плиткой, стены тускло-коричневого цвета, а столешницы из белого пластика. Потолки и отделка были выполнены из дуба и прекрасно обработаны, но придавали дому ощущение тесноты.
Гостиная была отделена от кухни и обставлена диваном и двумя удобными креслами; журнальный столик, стереосистема размером с настольный компьютер на полке вместе с несколькими книгами в твёрдом и мягком переплёте и старый объёмный телевизор в углу. Но и эта комната была тёмной и похожей на пещеру. Потолки и пол были деревянными, а стены обшиты деревянными панелями, так что, несмотря на три окна в комнате, создавалось впечатление, что он стоит внутри большого деревянного ящика. Дверь в крошечной нише рядом с гостиной вела в подвал. Ленни открыл её, посмотрел сквозь густую тьму и паутину вниз по лестнице на цементный пол внизу. Подвал выглядел пустым, но была стиральная машина и сушилка.
Он закрыл дверь, вернулся на кухню и посмотрел на лестницу, ведущую в спальню наверху. Она также была прекрасно отделана дубом, но Кинни был прав. Она была относительно небольшой, но необычайно крутой.
Ленни помедлил, посмотрел на участок пола сразу за основанием лестницы. Вот оно, точное место, где умерла Шина, где хрустнула её шея, и последний вздох покинул её тело, пока она лежала искалеченная.
Он отвернулся и отогнал ужасные образы, заполнявшие его голову.
Единственная ванная находилась по другую сторону лестницы и слева от кухонной стойки. Как ни странно, это была самая светлая комната в доме. Через единственное окно в задней стене он мог видеть флигель вдалеке. Ванная комната была обновлена совсем недавно: пол выложен белой плиткой, в ней есть ванна и душ, туалет и раковина с зеркальной аптечкой над ней. По какой-то причине бoльшая часть зеркала была накрыта полотенцем.
Он поднял его и показал своё озадаченное отражение.
Без трещин и пятен, просто обычное зеркало. Он стащил полотенце, бросил его на маленькую корзину, затем вышел из ванной комнаты и вернулся к подножию лестницы.
На этот раз он посмотрел вверх. Узкий проход только усиливал ощущение клаустрофобии, но за ним он мог видеть дверь в спальню. Он заставил себя пройти вперёд и подняться по лестнице, держась за перила, установленные с правой стороны, пока не достиг площадки второго этажа.
Единственная спальня была самой большой комнатой в доме, и к тому же намного более светлой, чем остальная часть дома. Хотя здесь была такая же деревянная конструкция, два больших окна занимали почти всю переднюю стену, заливая комнату солнечным светом. Кровать была большой и занимала бoльшую часть комнаты. Огромное банное полотенце валялось кучей у его ног, как будто упало туда несколько мгновений назад. Простой дубовый комод с большим зеркалом над ним занимал всю внутреннюю стену, а у другой стояли небольшой письменный стол и стул.