Козлы отпущения
Шрифт:
— Я не виноват, дорогой вождь, — защищался адвокат, — ведь все население страны близко по убеждениям к защитникам волосатых, однако далеко не все проявляют достаточную активность в рамках акций Общенационального фронта гарпунеров.
— Шимкович, — сурово ответил я, — слова «нет» для меня не существует!
В зале было несколько полицейских, и некоторые из них незаметно аплодировали, когда я вошел в зал, тогда как другие реагировали на наше появление враждебно. Один из наших активистов у входа сорвал фуражку с пожилого полицейского и, увидев, что тот лысый, с силой пнул его под дых. Другой гарпунер присоединился к патриотической
— Плешивый-паршивый! Получай свое!
С большим трудом группа полицейских умерила их патриотический пыл. Как только я ступил на сцену, раздался крик метрдотеля:
— Волосатые! Тихо!
— Да здравствует Пинто! — ответили массы мощным хором. — Долой проклятую заразу, с лысыми покончим сразу!
Партийные трубачи, нанятые по такому случаю, задули в свои фанфары, и под шумные возгласы одобрения на трибуну вышел Пепи.
— Братья в волосах! Чаша с ядом переполнена! — начал он взволнованно. — От имени всего человечества я прошу подняться на трибуну героя Национального фронта гарпунеров, нашего дорогого товарища ГИДЕОНА ПИНТО!
Началось нечто неописуемое. Люди сбрасывали с себя пиджаки, галстуки и непрерывно выкрикивали мое имя. Они просто плакали от счастья лицезреть меня лично. Рядом со сценой стоял мужчина с горящими глазами. Он разодрал на себе рубашку, крича:
— Вонзи в меня нож, любимый вождь, если ты сомневаешься в моей верности!
Я не мог бы, даже если бы захотел, выполнить его просьбу, поскольку не имею обыкновения носить с собой ножи.
Пепи отвесил глубокий поклон и поблагодарил публику за восторженный прием. Затем он сказал:
— Волосатые братья! Чаша переполнена! Только что мы слышали мнение разгневанных граждан. Все прогрессивное человечество наконец стряхнуло с себя…
Тут Пепи прервался, поскольку у входа послышались крики и какие-то люди в масках и с дубинками ворвались в зал.
— Нападение лысых! — послышалось в рядах кавалеров Почетного легиона Национального фронта. Они в панике побежали к выходу. Однако нападавшие выскочили из засады и, не говоря ни слова, набросились на них. Члены Президиума сидели как завороженные и глядели на происходящее с раскрытыми ртами в основном из-за того, что нападавшие вовсе не были лысыми, напротив — большинство из них обладали пышной шевелюрой. Таинственные люди в масках уже проложили себе дорогу почти до самой сцены, раздавая удары направо и налево, но я не утратил мужества и в последнюю минуту спас положение.
— Господа, — обратился я к окружающим, — здесь должен быть запасной выход.
Однако оказалось, что в паническом бегстве не было никакой необходимости. К рынку уже подъехали четыре патрульные машины, полицейские окружили этих трусов и быстренько нейтрализовали всех троих. Их тут же увезли с места происшествия, и я лично выразил благодарность офицеру полиции, которая мощной рукой остановила бандитов.
— Мы всего лишь выполняли свой долг, — ответил капитан, ответственный за операцию, и дружески попросил прощения за помеху: — Тут имело место некоторое недопонимание. В двух кварталах отсюда проходит митинг забастовщиков, и товарищи в гражданском и в масках просто ошиблись адресом. Бывает. Извините. Да здравствует Пинто!
После того как симпатичный полицейский удалился, снова восстановилась железная гарпунная дисциплина и конгресс продолжался просто до самозабвения. Храбрые борцы фиолетовых легионов снова вернулись в зал, и Пепи снова подошел
— Лысые бандиты обнажили свои кровавые клыки, — подвел Пепи итог происшествию, — однако подобные террористические акции не достигнут своей цели! На этот раз полиция спасла их от справедливого возмездия бойцов Национального фронта, но в следующий раз мы уже не будем такими добренькими. Железный кулак волосатого народа размозжит их проклятые головы! Никогда больше! Волосатые товарищи, встанем же и споем во весь голос наш гимн! Это будет достойным ответом.
Во мгновение ока на рынке воцарилась тишина, а затем к стеклянной крыше здания вознеслась мощная песня:
Встанем колоннами вместе, За Родину, братья, вперед! Наша воля сильна и едина. Наша воля непобедима, Наша воля сильна, как сталь. Мы расчески поднимем, как знамя, Наша воля пылает, как пламя, Все мы братья отныне навек. И мы все как один человек! И с кудрями или без, Цель одна у нас у всех — Так вперед, без сомнений, ура!Широко и мощно неслась наша песня, однако какая-то мошка попала мне в глаз, и я все время тер глаз и мигал, пытаясь ее изгнать. Когда звуки гимна смолкли, я увидел, что большинство присутствующих растроганы до слез и многие из них плачут от нахлынувших чувств. Я понял, что сейчас лучший момент, чтобы сказать собравшимся несколько слов, поднялся на трибуну и попросил тишины.
Меня охватило волнение — ведь я впервые выступал перед столь значительной аудиторией. Впрочем, вскоре я немного успокоился — присутствующие сверху выглядели как один фиолетовый букет. В толпе маячили два лозунга:
Лысые — причина всех наших бед!
Отнять все у лысых и поделить между волосатыми!
— Мои волосатые братья! — доносили репродукторы до народа идеи доктора Шимковича. — Настала священная минута в истории нашего народа! Жители страны воспрянули ото сна. Все видят, все знают и чувствуют, что мы сейчас являемся свидетелями исключительно важного события. События, которое выходит за рамки любых финансовых или узкопартийных соображений. Здесь сегодня волосатое общество ведет борьбу не на жизнь, а на смерть против ига лысых, ведущих народ к страшной катастрофе!
— Правильно! — неслось снизу. — Имущество лысых — гарпунерам!
— Это — наша программа, волосатые товарищи! Наше терпение иссякает! Я, как вождь нашего Движения, заявляю вам от всего гарпунерского сердца, — тут я начал стучать кулаком по трибуне, как учат на курсах риторики, — не будет у нас социальной справедливости, пока лысая мафия подрывает основы гражданских прав! Чаша с ядом переполнена!
Мои слова возбудили толпу до такой степени, что я стал задумываться над тем, что говорю. Я почувствовал даже что-то вроде благодарности нашему советнику по внутренним вопросам, который составил для меня этот текст, высекающий искры из масс.