Козни колдуна Гунналуга

Самаров Сергей Васильевич

Впрочем, ярл Торольф не собирался там задерживаться долго. Его ждали еще собственные неотложные дела. Коротко переговорив с Гунналугом, Одноглазый оставил в Доме Синего Ворона две сотни своих новых воинов на постой, который им колдун обещал обеспечить, а сам с остальными отправился в дальнейший путь, теперь уже в обратную сторону. Напрямую ему было идти недалеко. Но путь напрямую лежал через земли Дома Конунга, а Торольф не знал наверное, вернулся ли домой Ансгар, и предпочитал не показывать мальчишке, какое войско он подготовил, чтобы тот не стал спешно собирать войско себе. Все же у Кьотви было много старых добрых друзей, в основном из мелкопоместных и не влиятельных ярлов, на которых он опирался, и эти друзья могли поддержать сына, как всегда поддерживали отца, собрав воедино свои разрозненные силы. Но из маленьких капель набирается кружка

воды. Точно так же можно собрать и воинов. Конечно, друзья отца вовсе не обязательно должны были поддержать сына, потому что в мальчишку и в то, что он сумеет править страной, поверить трудно, но вероятность такая тоже существовала, и следовало соблюдать предельную осторожность, не настораживая противника раньше решающего момента. А узнать что-то об Ансгаре возможности пока не было. В Доме Синего Ворона такой вопрос встретили с удивлением: они не обязаны следить за соседями, отношения с которыми всегда были и остаются натянутыми. Больше и спросить было пока некого.

Земли Дома Конунга обошли стороной, и, как и прежде, обошли стороной окрестности Ослофьорда, главного селения Норвегии, пока еще не претендующего на звание города, но разрастающегося год от года. Большой и удобный фьорд делал это место популярным у моряков. А за Ослофьордом уже лежали земли самого Торольфа Одноглазого — его главное имение с обширными лежащими и по берегу, и в глубине суши землями. Само поместье устроилось на берегу небольшого, но хорошо укрывающего суда фьорда. Но только свои суда, потому что чужие лодки в свой фьорд Торольф Одноглазый пускал только во время бури на море, когда больше укрыться было негде. Но это был уже вопрос не его доброй или недоброй воли, а общепринятая норма, нарушать которую могли только люди, сами никогда не выходящие в море, типа ярла Ингьяльда. Торольф не нарушал, убежище предоставлял всегда, и даже предоставлял морякам скромное гостеприимство в своем доме, и за это его во время плавания пускали по необходимости в другие, чужие фьорды. И точно так же предоставляли экипажу и воинам убежище от непогоды. И этот закон работал везде, где бы Торольф ни плавал.

Несмотря на то что Торольф Одноглазый выбрал себе для передвижения ночное время, заметить его колонну все равно могли бы, поскольку предосенние ночи в полуночных землях светлы, почти как день. Едва колонна, заметно уменьшившаяся после разделения, вступила в земли Торольфа, как навстречу попались его люди, приготовившиеся к встрече. Им уже доложили, что ярл приближается, и даже доложили, с какой стороны его следует ждать. Домашние люди были приучены встречать ярла из похода обязательным праздником. Но в этот раз Торольф праздника не захотел, потому что его длительный поход не закончился.

В имении, как опытный предводитель войска, он в первую очередь устроил своих воинов. Для этого пришлось пожертвовать почти всеми жилыми помещениями, за исключением своих личных, и даже частью сельскохозяйственных построек. Но устраивать людей — это прямая обязанность ярла, и Одноглазый такую работу всегда выполнял с полной ответственностью. Эти люди уже сегодня готовы вступить за него в бой, и плохо они будут драться, если останутся недовольны своим ярлом. После этого Одноглазый сразу отрядил десяток всадников из тех воинов, что оставались дома на охране имения, чтобы они встретили караван с рабами и завернули его в соседнее имение, где рабов можно было расположить в сараях до того момента, когда подойдет время продать их какому-нибудь пришлому каравану. Таких караванов приходит в скандинавские земли немало, и ждать долго не придется. Хорошо бы, чтобы караван побыстрее подвернулся. Правда, правила торговли рабами тоже были с большими ограничениями, и торговля начиналась только после определенного периода. Объяснялись такие законы просто. Не все ярлы возвращались из набегов одновременно, и случалось раньше так, что кто-то привозил богатую добычу и вынужден был оставить захваченных пленников у себя на всю зиму, потому что все караваны уже ушли. А кормить пленников — это тоже накладно. Такие зимовки повышали цену раба до неестественно высокой, что вносило в торговлю путаницу. И был выработан закон об определенной дате начала торгов. К этому времени прибывали и караваны, и ярлы стремились не опоздать к моменту, чтобы не оказаться внакладе. Но закон всегда можно было как-то обойти, и Торольф умел это делать. Перед выборами затраты будут велики, и деньги будут нужны.

Тут же был отправлен всадник и в другую сторону — узнать в виках Дома

Конунга новости об Ансгаре. У посланного были в одном из виков родственные связи, и сведения, таким образом, можно было получить почти из первых рук. Торольф этим способом разведки уже несколько раз пользовался еще при жизни конунга Кьотви и не видел причины, по которой нельзя было бы тем же способом узнать новости об Ансгаре.

Только завершив все это, Одноглазый решил сам отдохнуть, потому что организм его был выкован не из железа, и даже сладко потянулся, размышляя о том, как он вытянет ноги и благополучно уснет в своей комнате. Но тут ему доложили о приближении к усадьбе со стороны шведской дороги большой группы спешащих всадников. Торольф предполагал, что это может быть только одна группа всадников, другую он просто не ждал. И вышел во двор, чтобы встретить. И ожидания оправдались. Шведы из родственных домов, знающие ситуацию с выборами конунга, привезли ему захваченного в славянских землях ярла Фраварада.

Фраварад уже во дворе долго еще не покидал седла, когда все другие спешились, посматривал на шведов высокомерно и с легкой брезгливостью. Захваченный обманом, Фраварад откровенно презирал своих временных тюремщиков, хотя считал ниже своего достоинства оскорблять их. Но показывать отношение к сопровождающей охране взглядом ему никто запретить не мог. Да взгляд этот мог быть и непроизвольным. На ярла Торольфа, впрочем, он посмотрел уже не так, но все же скорее равнодушно, чем с уважением. Но сам Торольф сделал вид, что значения взгляда не понял, и начал свою игру.

— Здравствуй, сосед, — сказал Одноглазый. — Извини, но тебе некоторое время придется побыть гостем в моем доме.

Имение самого Фраварада было следующим по берегу, если удаляться от Ослофьорда в полуночную сторону. Но, время от времени повоевывая то с одном, то с другим, то сразу с несколькими соседями, Торольф никогда не воевал с Фраварадом, понимая, что брат жены конунга Кьотви находится под надежной защитой. Теперь Фраварад такой защиты был лишен. Ансгар, естественно, больше сам в защите нуждался, чем дядя. А если Торольф и конунгом станет, то неизвестно еще, кому скоро будут принадлежать земли Фраварада. И это понимали оба.

— С каких это пор, сосед, гостей держат под стражей? — хмуро ухмыляясь, спросил «гость». — Или это твое обычное гостеприимство? Тогда люди говорят о тебе правду. Впрочем, я никогда не сомневался в словах людей, которые говорили, что Торольф Одноглазый недостоин носить титул ярла. И теперь лишний раз убеждаюсь в этом.

Фраварад намеренно говорил грубости, стремясь вывести хозяина из себя, и старался уколоть того людским мнением. Но Торольф с людским мнением считаться не привык и вообще плевал на то, что о нем говорят. И держался спокойно, потому что желал добиться от Фраварада кое-какой помощи.

— Тебя долго не было в родных стенах. Здесь сейчас обстановка напряженная, поскольку говорят, что твой племянник утонул вместе со своим мечом, и нашлось слишком много желающих стать конунгом вместо него. Пока все не успокоится, тебе как самому близкому родственнику Ансгара лучше пользоваться моим гостеприимством. Это недолго. Выборы скоро.

При словах о племяннике глаза Фраварада потемнели, и брови хмуро сошлись у переносицы. Ему, наверное, неприятно было что-то вспоминать, но Фраварад не возразил. Сам он претендовать на титул просто не мог, не мог и вмешаться в распределение главных ролей на предстоящих выборах, но Торольфу было необходимо, чтобы человек, предельно близкий к Ансгару, сообщил собранию о смерти юноши. Фравараду поверят.

— Позаботься только, чтобы окно моей комнаты было с решеткой. Не то я убегу, — сказал Фраварад откровенно.

— Не волнуйся. В твоей комнате вовсе не будет окна, — улыбнулся Одноглазый. — Отведите ярла в подвал скального дома и выберите ему комнату посуше и без крыс, если такая найдется. Там, помнится, всего одна такая. Руки связывать не надо. Может быть, мы в итоге подружимся с ярлом. Мир переменчив, как и люди, которые им правят.

Фраварада увели, и только после этого Торольф добрался до своей комнаты. Он надумал было раздеться, чтобы полноценно выспаться, но сообразил, что вскоре вернется гонец из вика Дома Конунга и придет к нему с докладом. И лег в чем прибыл в дом, только снял оружие. Но уснуть не успел. Разведчик прискакал сразу, как только Торольф закрыл свой единственный глаз. Спать хотелось неимоверно, но пришлось себя пересилить и потребовать таз с водой, чтобы умыться и хотя бы частичную свежесть мысли приобрести…