Крадись, ведьма!
Шрифт:
— Ты чертовски хорошо знаешь, что я никогда не выступала в мюзиклах! Я играла в комедиях и хорошо играла! Я хорошая актриса, но ведь ты решил не давать мне моего шанса!
— Мне следовало хорошо подумать, прежде чем жениться на тебе. — Николас печально покачал головой. — Моя первая жена была продавщицей. Как было хорошо! А теперь я посадил себе на шею трагическую ворчунью!
— Ты даже не захотел прослушать меня в этой роли! — жёстко бросила Эдел.
— Это было чересчур мучительно для меня, дорогая, — небрежно сказал
— Прошу вас! — Вернон Клайд поднял руку. — Не надо семейных сцен! Только не сейчас. С минуты на минуту должен появиться Лэмб, и мы должны выглядеть, как одна дружная семья. Будь с ним поласковей, Ники, — добавил он умильно. — Я уговорил его раскошелиться ещё на пятнадцать тысяч, так что не забывай, что он наш добрый ангел, который финансирует постановку.
— Человека с таким лицом, как у него, никто не может назвать ангелом, — сказал Николас. — Кстати, это ему надо быть поласковей со мной, так как это его деньги, не так ли?
— Боже мой! — безнадёжно вздохнул Клайд и снова взялся за стакан.
— Я буду с ним ласкова, если хотите, — сказала вдруг Чарити с порозовевшим от энтузиазма лицом. — То есть, если это поможет постановке и потом, это была бы хорошая практика, правда? — Она на мгновение закрыла глаза. — Я сыграла бы это в цвете индиго, — мечтательно сказала она, — с оттенком багряного по краям.
Николас заметил моё недоумение.
— Опять игра, — объяснил он. — Их больше не интересуют ремарки автора или текст. Они видят роли в цветах, и если вы думаете, что это бред, Дэниел, поверьте моему слову: так оно и есть!
Чарити открыла глаза, и на лице у неё появилось обиженное выражение.
— Я только старалась быть полезной.
— Не надо, — утомлённо сказал Клайд. — Нам и так хватает забот.
Видя, что никто не намерен сделать это для меня, я сам отнёс свой стакан к бару. Николас наполнил его со знанием дела.
— Это, должно быть, пугает вас, Дэниел, — сказал он. — Ваше первое знакомство с домашней жизнью актёра?
— Не впечатляет, — сказал я.
— Что он может знать о жизни! — презрительно сказала Чарити. — О настоящей жизни! Он — человек случайных занятий!
— Я знаю намного больше, чем куча ненормальных, среди которых я сейчас нахожусь, — непринуждённо сказал я. — Ну, ладно. На сцене вы можете заставить людей наполовину поверить в то, что вы делаете. Но уберите освещение и грим, и что у вас останется? Ничего!
— Так вы уже и приговор вынесли, Дэниел? — взревел Николас.
— Все, что я хочу сказать, это то, что вы можете дурачить театральную публику только потому, что она существует, чтобы её дурачили, — торопливо разъяснил я.
— Чепуха! — загремел он. — Неудивительно, что вы друг Обри. С кем же сойтись, как не с другим полоумным!
— Вне
— Обри, — сдержанно сказал Николас, — вышвырни своего друга из моей квартиры!
Обри хихикнул, потом изо всех сил попытался притвориться, что не слышал его.
— Чертовски хороший ответ! — ухмыльнулся я Николасу. — Собственно, он означает, что у вас нет ответа!
— Это не означает ничего подобного! — заорал он. — Будь я проклят, если я стану терять время и энергию на спор с каким-то болваном, который ожидает получить упрощённый, как в комиксах, вариант, даже не прочитав Шекспира! — Его ноздри дрожали совсем как у меня, когда я смотрел на Чарити.
— Это все ещё не ответ, — сказал я. — Готов держать пари, что вы не смогли бы никого дурачить вне театра в течение десяти минут!
— Не валяйте дурака! — презрительно сказал он.
— Иными словами, вы боитесь проиграть пари? — мерзко ухмыльнулся я. — В чём дело, Ники-бой?
На секунду мне показалось, что он взорвётся, и я приготовился к защите. Но он овладел собой и заговорил:
— Сделайте мне предложение, — хрипло сказал он, — и тогда мы посмотрим. Я покажу вам, актёр я или нет. Я…
— Этот текст можно пропустить, — прервал я его. — Я сделаю вам конкретное предложение, не сомневайтесь. Насколько хорошим актёром вы себя считаете, Ники-бой? Достаточно хорошим, чтобы сыграть роль в реальной жизни и держать специалиста в заблуждении, скажем, пятнадцать минут?
— Конечно! — рявкнул он.
— Ставлю тысячу долларов, что сможете!
После этого наступило молчание, достаточно долгое, чтобы успеть подрасти за это время. Его нарушил Вернон Клайд.
— Вам не кажется, что этот вздор зашёл слишком далеко? — спросил он.
— Заткнись! — решительно сказал Николас. — Тысяча долларов, Дэниел? Идёт!
— О'кей, — сказал я и обвёл взглядом остальных. — Как насчёт того, чтобы ставки держала ваша жена?
— Конечно, — нетерпеливо сказал он. — Ну, называйте роль, специалиста, время и место?
Я притворился, что раздумываю.
— Предлагаю фору нам обоим, Ники-бой, — сказал я наконец. — Пусть роль будет лёгкой, а специалист трудным.
— Дальше, — проворчал он.
— Роль? — Я усмехнулся. — Актёр, вообразивший, что он действительно Гамлет, а его жена — Королева, которая хочет отравить его.
— Вы шутите? — уставился он на меня. — Это слишком легко!
— Посмотрим. Теперь переходим к трудной части — к специалисту. Что вы скажете о психиатре?
Вернон Клайд громко откашлялся.