Крадущаяся Тьма
Шрифт:
И он сам тоже был одной из этих нитей, тесно перевитой с другими и увлекаемой вместе с ними к какой-то цели. Теперь его заполнял не страх, а ужасное возбуждение.
Другие звуки постепенно стали доходить до него извне этой пуповины; они были иными.
Далекими.
Чуждыми.
Бесчисленные покрытые черными перьями горла оглушительно завопили; потом вопль перешел в гнусный смех и затих, когда увлекающий Серегила поток миновал их.
Человеческие голоса; крики и стенания на всех языках мира.
Грохот битвы.
Невероятные
Серегил зарылся глубже в скопление нитей, но назойливые звуки не отступали, поднимаясь до ужасного крещендо и затихая так же быстро, как и возникли.
Тишина, полная предчувствия несчастья.
Наконец между нитями просочиться еще один звук. Серегил узнал его; он наполнил его невыразимым отвращением, большим, чем все остальные.
Это был мощный гул океанского прибоя…
— Серегил!
Встревоженный голос Микама разрушил видение и вернул Серегила в тесное помещение.
— С тобой все в порядке? — снова окликнул его друг.
— Да, да, конечно, — хрипло ответил Серегил, хотя внезапно ощутил, что с ним совсем не все в порядке. Он чувствовал себя совершенно пьяным.
Медленно поднявшись, он, шатаясь, добрался до дыры и вылез наружу. Микам помог ему встать на ноги, но стоять без посторонней помощи Серегил смог не сразу. Привалившись к стене, он сел на пол и оперся локтями о колени.
— Что там произошло? — спросил Микам, глядя на него с явной тревогой. — Ты странно выглядишь.
— Не знаю. — Было что-то, ускользающий контур… Чего? Все исчезло, ничего не осталось.
Серегил запустил пальцы в волосы, надеясь привести мысли в порядок.
— Должно быть, подействовали остатки магии Нисандера или застоявшийся воздух там внутри. Я просто почувствовал что-то похожее на опьянение. Сейчас мне уже лучше.
— Ты говорил что-то о полке, которая тянется вдоль стены, — напомнил Микам. — Ты там что-нибудь нашел?
— Только отпечатки. Сосуда с диском, короны и чаши.
— Какой чаши?
Серегил, моргая, посмотрел на Микама.
— Не знаю. Я просто… знаю.
Впервые с тех пор, как он услышал от Нисандера о пророчестве, Серегил ощутил легкое ледяное прикосновение страха, смешанного с неожиданным чувством мрачного предвкушения.
Глава 34. Гром среди ясного неба
Звук боевой трубы разбудил Беку перед рассветом. Схватив рапиру, она выскочила из палатки
— К оружию! К оружию! — кричал разведчик, прискакавший в лагерь — На нас напали с восточных холмов! К оружию!
Заслонив глаза рукой, Бека посмотрела туда, где в миле от палаток, расположенных на небольшой равнине, тянулась гряда холмов Хотя солнце светило ей в лицо, девушка разглядела вдали темные ряды конников и пехотинцев; их было много — возможно, целый полк Отряд царской гвардии насчитывал лишь половину своих бойцов: Волчий эскадрон охранял торговую дорогу, ведущую на юг к майсенскому побережью в двадцати милях отсюда.
Из палатки выбежал
— Что случилось, лейтенант?
— Смотри! — показала Бека.
— Проклятие! Разведчики из отряда Орла только вчера донесли, что холмы свободны от неприятеля! — Граница территории Пленимара проходила более чем в двадцати милях к востоку.
Остальные бойцы турмы тоже высыпали из палаток; не все они были с оружием и готовы к бою.
— Надеть доспехи! — приказала Бека, кидаясь в свою палатку, чтобы одеться. Изнутри ей было слышно, как Портус, Бракнил и Меркаль рявкают на своих конников: «Копья к бою! Мечи наголо!»
Через пару минут все тридцать бойцов были на конях. Их кольчуги и белые гербы на зеленых плащах ярко блестели в первых лучах солнца. Бека удовлетворенно оглядела их, потом повела свою турму туда, где уже ждали капитан Миррини и знаменосец отряда Вторая турма лейтенанта Кориса мчалась галопом, чтобы тоже присоединиться к ним.
Миррини спокойно сидела на своем белом скакуне и отдавала приказы голосом, который перекрывал лагерный шум:
— Принцесса Клиа велела нашему отряду пока что оборонять правый фланг Слева расположится эскадрон капитана Перриса Лейтенант Бека, твоя турма займет позицию на самом краю линии справа, ты, Корис, слева. Мы покажем этим шныряющим в темноте ублюдкам, что им следовало бы встать пораньше, если они вознамерились захватить царскую гвардию врасплох! Стройся!
Бека повернулась к своим воинам:
— Сержант Меркаль, твои ребята — в середине; Бракнил, твои справа; Портус, твои слева.
Три декурии заняли отведенные места, топорщась копьями, как морской еж
— иглами. Оглядев лица солдат, Бека прочла на них смесь ярости и возбуждения. И еще страх.
Они были молодыми солдатами — самыми молодыми в полку и, несмотря на всю подготовку, неопытными: их единственной схваткой пока что была стычка с бандитами несколько недель назад. Атака пленимарцев была такой же неожиданной, как и то нападение, но во сто крат более устрашающей. Тридцать три лица повернулись к Беке; девушка затянула ремешок своего увенчанного белыми перьями шлема. Она знала, как бы храбры они ни были и как бы мужественно ни сражались, кто-то из них не доживет до заката
— Мы им покажем, верно, лейтенант? — крикнул капрал Каллас, нервно улыбаясь. Бека улыбнулась в ответ:
— Уж это точно. Честь, сила и милосердие, первая турма! Размахивая луками и копьями, солдаты подхватили клич. Трубач протрубил сигнал «Рысью вперед!». Бека обнажила клинок, взмахнула им и закричала:
— Кровь и сталь, первая турма!
— Кровь и сталь! — проорали конники, потрясая копьями.
Под стук копыт и звон доспехов строй солдат поскакал навстречу вражеской кавалерии. Труба запела снова, и конники послали своих коней в галоп. Весна не торопилась прийти в Майсену, и из-под копыт летели комья мерзлой земли.