Крадущаяся Тьма
Шрифт:
— Судя по всему, этот твой капитан Раль — стоящий знакомец, — сказал Микам. — Я, правда, так и подумал еще раньше, когда ты описал, как он отпустил вас с корабля.
— Микам рассказывал мне кое-что о вашем путешествии, — сказала Кари, — но мне хотелось бы услышать вашу версию Тот моряк действительно засматривался на Серегила, Алек?
— Я почти что сам начинал на него засматриваться, — ухмыльнулся Алек, — стоило ему навести красоту. Только вышло так, что мне все больше приходилось удерживать тех двоих на
Он принялся живописать, часто прерываемый комментариями Серегила, старания Раля соблазнить красотку, и Микам заметил, как ловко оба рассказчика избегают всяких упоминаний о деревянном диске и его влиянии По их словам выходило, что Раль просто наткнулся на Серегила в неподходящий момент — когда тот был раздет. В результате история теперь приобрела гораздо более юмористическую окраску, чем то, что Микам слышал в башне Нисандера
— Ах, Серегил, — воскликнула Кари, вытирая глаза кончиком фартука, — я не знаю никого, кто умудрился бы влипнуть в такую ситуацию, а потом выпутаться из нее!
— Мне пришлось бы гораздо хуже, если бы Алек не был таким верным защитником моей добродетели. — Серегил церемонно поклонился юноше.
— Ах, госпожа… — Алек поднялся и, в свою очередь, отвесил ему такой галантный поклон, что все снова покатились со смеху.
— Я следила сегодня за выражением лица Серегила, — сказала Кари, когда они с Микамом лежали в темноте своей спальни — Он ведь влюблен в Алека, знаешь ли. В прошлый раз. когда они были здесь, и даже на празднестве Сакора еще ничего такого не было, а теперь он определенно влюблен
— Тебя это удивляет? — зевнул Микам, ласково опуская руку на округлый живот жены: не почувствуется ли там биение новой жизни?
— Удивляет только одно — что этого не случалось так долго. Впрочем, сомневаюсь, что он сам об этом знает. А как насчет Алека?
— Не думаю, что ему и в голову такое придет, особенно учитывая его воспитание.
Кари протяжно вздохнула:
— Бедный Серегил. Как же ему всегда не везет в любви. Хотелось бы мне хоть раз увидеть его счастливым.
— Ну, мне кажется, такой шанс у тебя был лет двадцать назад, — поддразнил ее Микам, покусывая ее голое плечо.
— Когда он влюбился в тебя, имеешь ты в виду? — Она быстро перекатилась, навалилась на него и шутливо прижала к кровати. — Может, мне стоило тогда отказаться от тебя, благородный господин? — в свою очередь поддела мужа Кари. — Что бы ты тогда делал?
— Трудно сказать, — ответил Микам, одной рукой обнимая ее за шею, а другой поглаживая щедрые округлости бедер. — Впрочем, может, это и было бы удобно: иметь любовника, так ловко управляющегося с рапирой.
— Уж конечно: я ведь не беру с собой в постель ничего острого.
— Ммм… это я заметил, — удовлетворенно пробормотал Микам. — Что ж, может быть, и хорошо, что все случилось так, как случилось.
Объятия
— Хотелось бы мне так думать.
Серегилу не приходилось спать в одной постели с Алеком со времени их последнего приезда в Уотермид. Тогда он просто не обратил на это внимания: гостей часто укладывали вместе, особенно в сельских домах.
На этот же раз все было иначе.
Он сам не заметил, когда и как изменились его чувства. Месяцы, что они были неразлучны и делили опасности, искренняя привязанность, возникшая между ними почти с самого начала знакомства…
«Все сходится», — подумал Серегил грустно, когда они стали раздеваться. Ему еще никогда не случалось влюбиться в кого-то, кто ответил бы ему взаимностью.
Не то чтобы Алек не был к нему привязан в своей добропорядочной манере приверженца Далны — в этом Серегил не сомневался. Сомневался он в другом: что сердце Алека когда-нибудь забилось хоть чуточку быстрее при мысли о том, что они окажутся в одной постели.
Из уважения к скромности Алека — по крайней мере так он себе сказал — Серегил натянул длинную ночную рубашку, прежде чем нырнуть под одеяло.
Старая кровать, сделанная с учетом того, что— спать в ней будут не в одиночестве, была широка, и Алек, когда лег, оказался достаточно далеко от Серегила.
— Что-то ты вдруг стал молчалив, — заметил он, совершенно не замечая переживаний друга.
— Прошлой ночью я выпил столько вина, что до сих пор чувствую, похмелье. — Серегил изобразил усталый зевок. Можно было бы перебраться и лечь спать в холле, но ведь потом придется объяснять почему… Уж лучше остаться здесь и надеяться, что во сне не начнешь разговаривать.
Алек с довольным вздохом устроился поудобнее.
— Я тоже. По крайней мере здесь мы с тобой сможем отдохнуть. Тут так тихо. И никакой работы по ночам. Никаких забот… — Его глаза закрылись, голос затих, дыхание стало глубоким и ровным.
«Никаких забот…»
Серегил приподнялся, чтобы задуть лампу, и замер, глядя на густые золотые волосы Алека, разметавшиеся по подушке. Выражение лица юноши было мирным и простодушным. Губы приоткрылись в легкой улыбке, словно ему снилось что-то приятное.
На секунду Серегил представил себе, каково это было бы:
золотая голова у него на плече, теплое тело прижалось к нему… Если бы его просто преследовало желание. Серегил легко бы с ним справился. Но то, что он чувствовал в отношении Алека, гораздо дальше выходило за рамки физического влечения.
Серегил любил его.
Их разделяло чуть больше ярда, но с тем же успехом между ними могло бы быть все Осиатское море. Позволив себе только глубокий беззвучный вздох, Серегил задул лампу и откинулся на постели, моля богов послать ему сон.