Крадущаяся Тьма
Шрифт:
Когда Микам поднялся рано утром, он обнаружил Алека за колкой дров для кухни. Юноша сменил нарядный городской костюм на простую рабочую одежду и весело смеялся над чем-то вместе с Арной и молоденькой Джалис. Микам несколько секунд наблюдал за ним через дверь. снова удивляясь тому, как легко тот входит в повседневную жизнь поместья.
«Или чего угодно другого, если уж на то пошло», — поправил себя Микам, вспомнив о том множестве ролей, которые Алеку пришлось играть с тех пор, как он присоединился к Серегилу.
— Прекрасный день для охоты, — объявил Микам. — В лесах в этом году развелось много оленей. Благородный господин все еще спит?
Алек стряхнул веточки и кору со своей туники.
— В последний раз, когда я заглядывал в комнату, он был погребен под грудой одеял. Кажется, он не очень хорошо спал этой ночью.
— Вот как? — Микам подошел к ведущей во двор двери и захватил пригоршню свежевыпавшего снега. — Ну, тогда пора его будить, верно? Думаю, ему не захочется пропустить такое прекрасное утро.
Алек тоже ухмыльнулся, зачерпнул снега— и последовал за Микамом в спальню.
Ставни все еще были закрыты, но света в комнату проникало достаточно, чтобы различить фигуру под одеялом на той половине кровати, где спал Серегил.
Микам знаком предложил Алеку напасть одновременно. Подкравшись к постели, они откинули одеяло и швырнули снежки — тут же обнаружив, что атаковали валик от изголовья.
Позади с треском распахнулись ставни, и два знакомых голоса завопили:
— Доброе утро!
Изумленные Микам и Алек выпрямились и тут же получили в лицо по пригоршне снега от Серегила и Иллии, с победным смехом заглядывавших в окно снаружи.
— Застать меня врасплох, еще чего! — воскликнул Серегил, и они с девочкой бросились бежать.
— В погоню! — рявкнул Микам, вылезая в окно. Началось безжалостное преследование. Иллия мудро решила найти убежище на кухне; Арна защитила ее, погрозив нападающим медной поварешкой.
Серегилу повезло меньше. Он не был на высоте в схватках при свете дня, споткнулся об одну из собак, присоединившихся к погоне, и оказался в руках Алека. Микам подбежал на подмогу, и вдвоем они окунули Серегила в сугроб и уселись на него.
— Предатель! — отфыркиваясь, укорил он Алека, который сунул пригоршню снега ему за шиворот. Однако больше ничего сказать Серегил не успел, поскольку Микам залепил снегом ему лицо.
— Я ведь твой должник, — ликовал тот. — И вот еще проценты!
К тому времени, когда его отпустили, Серегил походил на грубо высеченную из сахара скульптуру.
— Так что ты скажешь насчет охоты? — поинтересовался Микам, пытаясь хоть немного отряхнуть друга.
— Ну, вообще-то говоря, я предвкушал спокойный денек у камина, — задыхаясь, выдавил Серегил и принялся вытряхивать снег из волос.
Микам тут же подхватил его и перекинул через широкое
— Найди-ка мне свежий сугроб, Алек.
— Вон там, справа, очень подходящий.
— Я поеду, поеду с вами, будьте вы прокляты! — взвыл Серегил, извиваясь, как кошка.
— Ну что я тебе говорил? — засмеялся Микам, ставя Серегила на ноги. — Я же знал, что ему очень хочется на охоту.
Переодевшись в сухую одежду и торопливо позавтракав, три друга вооружились луками и вместе с собаками отправились в холмы, окружающие Уотермид.
Собаки сначала напали на след кабана, но Микам отозвал их: копий с собой ни у кого не было.
Все утро охотникам попадались только птицы и кролики. По настоянию Алека Серегил на этот раз тоже взял лук, и никто больше его не был удивлен, когда его стрела уложила взлетевшего из снега тетерева.
К полудню охотники стали уже подумывать о привале, но тут собаки выгнали из еловой чащи лося. Преследование зверя длилось не менее получаса, прежде чем Алеку удалось пронзить стрелой сердце сохатого; тот рухнул на землю, не успев сделать следующий прыжок.
— Ну и выстрел, клянусь Создателем! — воскликнул Микам, спешиваясь и осматривая добычу.
— Быстро и чисто. — Алек опустился на колени, чтобы рассмотреть, куда попала стрела. — Так зверь не страдает.
«С той же милосердной экономностью Алек убивает и вооруженных противников». — подумал Микам, глядя на оперенную красным стрелу, торчащую из груди лося.
Охотники разложили костер и начали разделывать тушу. Работа была грязной: скоро на снегу вокруг стали дымиться алые пятна. Вскрыв брюхо, Микам бросил потроха собакам, а Алеку преподнес сердце и печень — как и полагается за смертельный выстрел.
— Нам понадобится вода, чтобы все закончить, — сказал Микам, принимаясь свежевать лося. Алек вытер окровавленные руки о снег.
— Мы недавно проезжали ручей. Я наполню там бурдюки.
Серегил оторвался от работы и долго провожал юношу глазами, пока тот не скрылся между деревьями. Проследив его взгляд, Микам улыбнулся про себя и подумал о том, что накануне говорила ему Кари.
— Он сильно вырос, правда? — рискнул он сказать через некоторое время.
Серегил пожал плечами и снова взялся за лося.
— Пришлось, раз уж он связался с такими типами, как мы с тобой.
— Ты стал о нем очень хорошего мнения, как мне кажется.
Серегил тотчас понял, что скрывается за этими словами, и его улыбка сменилась жестким выражением.
— Если ты думаешь, что я…
— Да ни за что на свете я не стану плохо о тебе думать. Я просто хочу сказать, что твое сердце выбирает нелегкие пути, вот и все. Ты ведь ничего не говорил ему, верно?
Серегил старательно сохранял на лице безразличное выражение, но его плечи выразительно поникли.