Кракатук

Александр Аланн

Юноша присел перед карликом, что-то тихо ему сказал, а затем вручил в когтистые ручонки самый обыкновенный металлический ключ от двери. Существо юркнуло обратно в нору. После поднялся и парень. Он размеренно подошёл к столу, и спустя непродолжительное время из груды хлама показалась пара глубоких тарелок.

– Правда в том, – запоздало заговорил юноша, – что ты давно не ела… Как, впрочем, и я.

Желудок с готовностью затянул свою характерную песню. Щёки налились стыдливым жаром.

– Вот и я о том же, – вгоняя

меня в ещё большее смущение, заметил юноша.

– Извини, – прошептала я.

Парень, принявшийся было вновь копошиться, обернулся.

– За что?

Я помолчала и, продолжая чувствовать неловкость, быстро помотала головой.

– Ни за что… Извини…

Юноша на этот раз повернулся ко мне уже полностью и опёрся о край стола.

– А теперь за что?

Я вовсе перестала что-либо понимать. Дёргано улыбнувшись и отвернувшись, я сдавленно обронила:

– Я… прости…

– Ну, если ты так просишь, – задумчиво отозвался парень, – то я тебя прощаю.

Его сказанная с крайней степенью серьёзности реплика подтрунила моё взволнованное состояние, но в то же время и рассмешила. Я метнула на юношу короткий взгляд и вновь улыбнулась, только на этот раз совсем по-другому. Юноша посмотрел в ответ и приподнял изувеченный краешек губ.

В тот же момент вернулся жуткий коротышка. Причудливо пригибаясь и расшвыривая листья, он выскочил из норы с приличного размера мешком, вознесённым над головой, и важно прошествовал с ним к юноше. Тот наклонился, подхватил мешок и поставил его на свободную часть стола.

Загадочное существо то ли фыркнуло, то ли чихнуло, а затем вновь побрело к своей норе. Вот только, прежде чем уйти, оно успело посмотреть на меня. Невидимый взгляд упал на выбивающееся из-под пледа платье, и малец тут же удивительным образом оживился. Настороженно подойдя к белой невесомой ткани, он склонил капюшон к самой земле и потянулся было коротенькими ручонками вниз, однако я поспешила одёрнуть полы платья на себя. Кроха вздрогнул и принял настороженную стойку, – он быстро взглянул на меня, и в отдалённом свете мангала блеснули красные глаза. Впрочем, кроха пришёл в себя быстро. Отчего-то прикрывая лицо мохнатыми, как оказалось, ладошками, он поспешил к проёму.

– Ч-что это… было? – едва справляясь с клокочущим в груди сердцем, с трудом выговорила я.

Юноша подхватил откуда-то из-под стола несколько поленьицев и направился с ними к мангалу.

– Георг, – коротко отозвался он.

Георг… Я поводила вокруг рассеянным взглядом, посмотрела на кружку, стоящую рядом.

– Тот, который?.. – вяло махнула я рукой в сторону жестянки.

– Да, – кивнул парень и подбросил в мангал дрова. – Который мышиный горошек.

Шутливые слова юноши меня несколько отрезвили. Сам он, однако, невозмутимо продолжил:

– Георг очень стесняется своей внешности. Удивительно

вообще, что он тебе показывается. Наверное, это решение стоит ему больших усилий. Я познакомился с ним несколько лет назад, когда впервые набрёл на это место. Не сразу, но мы в нашем взаимном сотрудничестве нашли некоторые плюсы…

– Но кто он? – переходя на шёпот, изумлённо спросила я. – У него какая-то болезнь? Он нечто… нечто вроде карлика? Я никогда не видела таких низких людей… даже не знала, что такие вообще бывают. К тому же глаза и руки… Сколько ему лет?

Парень выплеснул из кружки противную настойку, залил в неё какую-то тёмную жижу из оказавшегося подле мангала термоса, и красноречиво протянул её мне, обрывая таким образом бесконечную череду вопросов.

– Пей. Георг ничем не болен, если так можно выразиться. Он просто такой, какой есть. В его истории много неясных моментов и, думаю, эти моменты так и останутся покрытыми сумрачной вуалью тайны. Хотя, стоит отметить, что некоторые из них я всё же со временем разрешил…

Я несколько раз отхлебнула ароматного кленового чая и едва заметно покачала головой. Уж что-что, а отвечать на вопросы, при этом совсем на них не отвечая, юноша, несомненно, умел. Как бы то ни было, из его слов выходило, что карлик был не столь уж ужасен, как я решила поначалу… По крайней мере, в душе. Меня даже начинало одолевать чувство жалости к бедолаге и стыда за своё недолгое, но показательно невежливое отношение к нему.

– Хотя бы скажи, Георг – человек? – попытала я в очередной раз счастья.

Но и теперь юноша ответил весьма уклончиво:

– В крайне малой степени, но да.

К моему немалому удивлению, юноша вытащил из мешка всякое съестное, – и свежие овощи, и фрукты, и хлеб, и даже целлофановый пакетик с перловой крупой. Вскоре чудесным образом из ниоткуда возник и самый главный хозяин стола – допотопный чугунный котелок; наполненный водой, морковкой и луком, специями и перловкой, он осторожно водрузился на стенки мангала и вскоре засопел ароматным паром. Прислушиваясь к его размеренному дыханию, юноша рассуждал вслух:

– Человек – понятие не столь узкое, как его привыкли считать. Кроме принадлежности к виду, оно включает в себя не только биологические критерии, но и моральные. Все мы в некотором роде люди, – по крайней мере те, кто обладает свободой воли… Всегда частичной, правда.

Юноша готовил и попутно убирался в комнатке, а я смотрела на завешенные белыми простынями стены и пыталась себе представить, что могу за ними увидеть. Вполне могло оказаться, что и там были ужасные демонические символы с изображениями неведомых чудищ, – таких же, каких я видела и в проклятой коморке; но после пусть и непродолжительного, но такого искреннего разговора с юношей мне в это совсем не верилось. Здесь, среди листвы и потрясывающегося от бульканья котелка, в тепле и относительном спокойствии, я впервые за долгое время подумала о Фрите. Несмотря на все ссоры и недомолвки, я вдруг почувствовала, как к горлу подступил горячий тяжёлый ком. Интересно, как она там? Наверняка, сходит с ума и мечется по городу с этим своим тупым Эитри. По щеке скользнула горячая дорожка, своевольно обогнула черту губ и оборвалась несколькими каплями у подбородка.