Кракатук
Шрифт:
Кажется, юноша заметил слёзы, но предпочёл не тревожить меня лишними словами и вниманием. Либо же моё состояние было ему попросту безразлично. Он всё так же неспешно пересекал комнатку и готовил обед, пока я плакала.
Спустя минуты я всё же набралась решимости и вытерла слёзы. Что бы ни случилось, я должна добраться до Огонька и поговорить с ним, а после сразу же отправиться домой. Любым способом. Мысленно внеся в свой прежний план поправки и твёрдо решив его придерживаться, я обхватила тёплую кружку обеими ладонями и посмотрела на юношу, помешивающего кашу деревянной
– Ты не спрашивал, но… меня зовут Мари. Скажи, а как тебя зовут? – спросила я.
Юноша обернулся, и в его взгляде я впервые различила некоторого рода озадаченность. Он ответил не сразу – лишь спустя время. Посматривая на огонь, он сказал:
– Болен не дал мне имени, – я удивлённо захлопала глазами, а юноша задумчиво кивнул. – Однажды он лишь сказал, что не имеет на это права, что когда-нибудь я найду его сам и тогда пойму, что оно моё…
В мангал отправилось ещё несколько поленьев. Мы помолчали, а после юноша сказал:
– Все мы люди… И я человек… Называй меня Человеком.
ДЕЙСТВИЕ 4
Улица Блодет, санаторий «Поднебесный» (29 ноября 1984 год, 11:22).
Итак, мой спаситель обрёл имя.
– С чего ты взял, что настало время его выбирать? – спрашивала я Человека позже, когда котелок уже закипел, а освещённая часть комнатки украсился посудинами со съестным. – И почему именно Человек?
Юноша протянул мне тарелку с дымящейся кашей и присел напротив.
– Не знаю. Просто никто ещё не спрашивал, как меня зовут, словно меня никогда прежде и не было…
Каша оказалась просто восхитительной. В меру солёная, приправленная корицей и чёрным перцем, она источала головокружительный аромат. Ничего подобного я в жизни не ела… по крайней мере, спустя сутки голодовки мне так показалось. Да что тут говорить. Я была так голодна, что как только прикоснулась к вареву, то тут же смело отбросила все нормы приличия, и стеснение поспешило стыдливо убраться восвояси, в свои скромные серые чертоги. Каша принялась покидать тарелку с удивительной скоростью.
– А теперь как бы родился, да? Появился человек… – не смея прерывать прекрасные мгновения насыщения, прошамкала я с набитым под завязку ртом.
Парень вскинул брови и задумчиво кивнул.
– Вроде того…
К быстрому постукиванию ложки о тарелку присоединился ещё один. Человек ел аккуратно и вдумчиво. Прежде чем отправить каждую порцию в рот, он внимательно её рассматривал, словно пытался в ней что-то увидеть.
– А знаешь, – вдруг сказал он и отстранил ложку. – Тебе нужно позвать Георга поесть с нами.
– Фто? – ошеломлённо прошамкала я.
С несколько раздражающей невозмутимостью Человек посмотрел на мои раздувшиеся под напором каши щёки и пояснил своё неожиданное
– Мне кажется, ты ему понравилась. Георг в последнее время совсем ушёл в себя, а после твоего прихода словно бы ожил вновь.
Мышиный горошек, заросшие шерстью ручонки и красные глаза, поглядывающие из тени капюшона, крохотный рост и клыки… В груди похолодело, но лёд тут же обратился горячей волной. Мне вдруг подумалось о другом – о постоянном одиночестве и непохожести на остальных людей, отчаянии и страхе. Кому как не мне были знакомы эти чувства.
– Это обязательно? – на всякий случай уточнила я, лелея в сердце кроткую надежду на отрицательный ответ. К моему удивлению, тот последовал, но в несколько иной форме, нежели я ожидала.
– Нет, но Георг будет счастлив.
Короткую паузу заволокло сомнениями и страхом, которые, впрочем, я в силу то ли собственной глупости, то ли излишней добродетели, поспешила подавить.
– Хорошо, – не без дрожи выдала я и отложила тарелку. – Что мне делать?
Красноречивым ответом взметнулись в воздух листочки, заволновалась лампа, – это из проёма в стене повеяло холодом. Человек откинул одну из простыней, открыв, таким образом, очередной внушительный проём в стене и промолвил:
– Георг живёт в фильтре бассейна. Он меня к себе не пускает, но тебя, как мне кажется, примет.
– Кажется? – перевела я встревоженный взгляд на Человека.
– Да, – спокойно подтвердил он.
Вдохновляюще. Какой нормальный калека пополз бы в дыру, проделанную прямо в бассейне заброшенного санатория по велению незнакомца, чтобы позвать какого-то загадочного уродца к ужину? Всё правильно – я. Правда, о нормальности не может быть и речи.
И вот человек торжественно вручил мне заплывшую потёками свечу, связал ноги, чтобы те не болтались позади зазря, и я поползла. На поверку тоннель определённо был создан вручную. Серые шероховатые стены цеплялись за одежду, когда я ненароком их задевала, а сам лаз то сужался, то становился шире, а то и вовсе поворачивал куда-нибудь в сторону. К счастью, пол застилали коврики, кои обычно выставляются подле входа в дом, но даже с ними продвигаться вперёд было крайне непросто. Связанные полами платья ноги мешали и словно бы даже тянули назад, но вскоре, к счастью, терпение моё кончилось, нервы стянуло и разорвало, словно перетянутые между собой канаты, и мне стало абсолютно на всё наплевать.
– Чтобы я ещё хоть раз в жизни решила выйти из дома, – раздражённо бормотала я, отчаянно перебирая локтями и стараясь не задуть своим срывающимся дыханием свечу, зажатую в ладони. – Чёртов Энди, чёртов Учитель, чёртов Светляк с его чёртовыми ритуалами…
Человека и его «питомца» я предусмотрительно упоминать не стала. Как-никак к обители второго я медленно, но верно подбиралась. По мере продвижения тоннель ощутимо кренился вниз и уходил в левую сторону, поэтому к концу пути я была уверена, что нахожусь под самым бассейном, ровно в его центре.