Крапленая
Шрифт:
Катя отперла дверь с бешенно колотящимся сердцем, ожидая увидеть на полу следы запекшейся крови. Но в комнате было чисто прибрано, а на столе лежала записка. «Господи! Опять послание! – пробормотала она, похолодев. – Неужели они рискнули явиться сюда снова после того, что сотворили?!.»
Записка была от соседей. Не зная, как иначе связаться с ней, они оставили ее здесь на всякий случай с просьбой, если она ее прочтет, обязательно повидеться с ними. Поколебавшись, Катя вышла на лестничную площадку и позвонила в соседнюю дверь. Она не боялась быть узнанной,
Представившись доверенным лицом дочери Антонины Ивановны, Екатерины Погодиной, она спросила, не знают ли они, кому принадлежит эта записка.
– Как не знать! – сказала открывшая дверь женщина. – Это я писала. Зайдите, пожалуйста. Нам надо поговорить.
Усадив гостью, она начала ее выспрашивать, где Катя. Рассказала, что в тот страшный день они нашли у себя в ящике письмо от какого-то таинственного «друга Кати» и деньги на похороны и только тогда, войдя в квартиру, узнали что их соседка зверски убита.
– Мы сделали все, как нас просили, все, что было в наших силах, выполнив свой христианский долг. Но мы с мужем очень удивлены, что дочь ни разу даже не появилась здесь. Даже если она живет заграницей, - с осуждением добавила женщина, - могла бы хотя бы позвонить нам.
Гостья довольно холодно объяснила, что она абсолютно не в курсе личной жизни своей клиентки, поручившей ей лишь заняться продажей квартиры.
– Так это ж прекрасно! – обрадовалась соседка. – Именно из-за этого мы и просили в записке связаться с нами. Понимаете, наш сын недавно женился, и мы ищем для него отдельную квартиру поблизости от нас. А тут рядом стоит пустая, практически ничейная квартира.
– И вас не смутит, что там произошло такое страшное преступление? – прищурясь, поинтересовалась гостья.
– Ну... что делать, - смешалась женщина, пожимая плечом. – Жизнь есть жизнь. Одни приходят в нее, другие уходят. Мы позовем батюшку. Он окропит все святой водой, прочтет молитвы.
Сделка состоялась легко и быстро. Имея на руках заверенную у нотариуса до-веренность от самой себя, а главное – деньги, которые ей приходилось раздавать направо и налево в виде взяток, Катя без труда прошла все бюрократические инстанции. Как только необходимые бумаги были подписаны и деньги легли на ее счет, она вернулась в Москву, чтобы попытаться сделать то же самое со своей заброшенной квартирой на Усиевича.
Утром следующего дня ее разбудил телефонный звонок.
– Бонжур, мадемуазель. Как поживаете?
– Андрэ! – неожиданно для себя обрадовалась Катя.
Еще бы ей не обрадоваться, когда сутками иногда словом перемолвиться не с кем. А тут, как ни как, родственная душа.
– А я уже потерял надежду связаться с тобой. Решил, что ты надула меня, дав неправильный номер. Ты одна? Не помешал?
– Ну, если не считать, что один любовник в ванной, другой в спальне, третий на балконе, не помешал. – Катя поймала себя на том, что каждый раз при разговоре с ним пускает в ход одни и те же, пошлые и глупые шутки. И, злясь на себя, досадливо скривилась
– Это хорошо,
– С оптимизмом. Когда?
– Думаю, недельки через две. Согласишься быть моим гидом?
– Запросто. Я ведь сейчас, вроде тебя, баклуши бью.
– А я, между прочим, вовсе не бью баклуши, - обиделся Андрэ. – У меня новая работа. Я очень ею доволен. У нас тут далеко идущие планы. Мой приезд в Москву будет своеобразной разведкой.
– Только не говори мне, что ты собираешься заниматься товарообменом, а то меня стошнит! Все бывшие совки, независимо от воспитания и образования, удари-лись в торговый бизнес. Все чего-то продают, покупают, меняют – от жвачек до нефтяных скважин.
– Ну, видишь ли, если подойти к вопросу с пристрастием, - возразил он, - то едва ли не любую область человеческой деятельности можно расценивать, как куплю-продажу. Продают ведь не только товары – свой труд, свои мозги, свой талант. Искусство. И даже такую, казалось бы, возвышенную категорию, как любовь.
– Ну это уж ты хватил!
– А если подумать? Для чего, в конечном итоге, художник пишет картину, композитор сочиняет музыку, а музыкант ее исполняет? Чтобы заработать себе на хлеб насущный, а еще лучше – на хлеб с маслом. Верно? То есть он отдает свой талант в обмен на материальные блага. Ну, идеальный вариант в этой, непрекращаю-щейся веками и тысячелетиями, человеческой ярмарке это когда предлагаемый тобою «товар» доставляет тебе самому радость и моральное удовлетворение. Тогда, наверное, человек и произносит завораживающие воображение слова: Я счастлив.
– Да ты циник!
– А разве до этого я прикидывался лириком? Таланты, способности и предпочтения – они у всех разные. И каждый стремится максимально использовать ту жилу, которую сумел в себе открыть или развить. Повыгоднее и подороже продать ее. Только и всего.
– Мы обсудим с тобой подробнее эту захватывающую тему при встрече. Определишься со сроками - сообщи. Так и быть, встречу.
– Мерси. Я не смел на это и рассчитывать. Посоветуй, в каком отеле лучше остановиться. Гостиницу «Москва», я слышал, снесли. А жаль.
– Если тебя устроит, можешь остановиться у меня.
– О-ля-ля! – только и сказал он.
Его приезд был сейчас совсем не кстати. До тех пор пока она не разберется со своими долгами, она просто не могла ни о чем другом думать. И уж меньше всего ей хотелось заделаться в гиды получужому человеку, о котором она ровным счетом ничего не знала. Но, как говорится, долг платежом красен. Ведь свалилась же она ему на голову в Париже, даже не предупредив. И он ее принял. Нет, он не был уже для нее «получужим». Катя поняла это, едва положив трубку. Он становился, пусть крохотной, но частью ее новой жизни, в которую ей все недосуг было вступить.