Красавица и генералы
Шрифт:
– Твои деды давным-давно поздыхали! - сказал Родион Герасимович. - Надо отвести его к переплетчику. Пусть книги переплетает.
– Я пошукаю деда-кобзаря, - упрямо произнесла Хведоровна. - У казаков они были в войске.
– У каких таких казаков? - сердито спросил Родион Герасимович.
– А то ты не знаешь! - с вызовом, горячо откликнулась Хведоровна. - У запорожских. Макар, ты не слухай его! Уси мои деды-запорожцы. Я про них знаю!
– Не слухай ее, Макарка, ничего не знает! Брешет, старая,
– Нехай брешу, тебе шо с того? - спросила Хведоровна и снова обратилась к внуку: - Кажуть, сила у них була страшенная. Бувало, як говеют, то поп приказует: "Паны молодцы, которые из вас мают великую силу, то втягивайте в себя". А то як дохнут, так поп с причастием падает с ног.
– Ты скажи, чего хочешь? - добивался Родион Герасимович. - Зачем ты ему голову морочишь?
– Будет с войском ходить, - неуверенно вымолвила она, потом покашляла и дребезжащим голосом запела старинную песню про то, как казак Морозенко бился с ляхами.
Родион Герасимович послушал-послушал, больше ничего не сказал. Хведоровна вдруг всхлипнула.
– Учи меня песням! - сказал Макарий.
И начали учиться. Москаль привел на хутор разбитного малого с гармонью, тот играл "Марсельезу", "Замучен тяжелой неволей" и другое революционное. В его сильном теноре звучало удовольствие. Хведоровна ворчала на него. При ее появлении он начинал более дерзко:
Поднимется мститель суровый...
Зато в обед гармонист употреблял стаканчик и приговаривал :
– Аква вита, паспорт у тебя есть?.. Нема?.. От тут тебе и тюрьма!
В конце концов Хведоровна и Анна Дионисовна выпроводили его, но он успел преподать Макарию азы. И с утра до вечера над куренем и садом слышались однообразные слепые звуки, тычущиеся возле мелодий. Никто не улавливал, что за мелодии тянутся из мехов. Наверное, и здесь не было убогому счастья.
2
Макарий продолжал играть. Он решил, что это его последний шанс, чтобы удержаться среди людей, и выводил и выводил мелодию солдатской песни.
– У тебя получится, - говорила Анна Дионисовна с неестественной бодростью. - Главное, не отчаиваться.
Остальные молчали. Он понимал, почему они молчат.
– Може, надо нового учителя пошукать? - предлагала Павла. - Давай, я с регентом Троицкой церкви побалакаю.
Виктор не слышал его упражнений, он совсем отбился от дома, жил в поселке и работал, говорили, на шахте у Нины. Видно, деятельность в комитетах и комиссиях не могла прокормить его, как кормил родной хутор.
Нина не приезжала и, наверное, никогда уже не приедет. Изредка наведывался Москаль, пугал страшными рассказами о голоде и реквизициях в богатых усадьбах.
Макарий сидел в глубине сада, растягивал гармонь, выколупывая из нее короткие цепочки чистых звуков. На несколько мгновений он, казалось, отрывался от земли. Там, на земле,
И эта гора вдруг вломилась в хутор. Приехали на подводах пять человек из продовольственной комиссии и потребовали отдать часть запасов. Они были безоружные, предъявили какую-то бумажку, ожидая получить все без борьбы.
Что могло защитить хутор? Родион Герасимович уговаривал пришельцев не трогать хозяйства, но они ему отвечали, что горнопромышленники душат шахтеров голодом, а посему - чрезвычайные меры самозащиты.
– А к примеру, я возьму ружье да постреляю вас? - спросил Родион Герасимович спокойным тоном, в котором Макарий уже различал треск выстрелов. - На что вы меня толкаете? На войну?
Хведоровна не грозила своим допотопным штуцером, она молчала, но вряд ли она собиралась уступить добровольно хотя бы зернышко.
– Войной нас не запугаешь, - отвечали пришельцы. - Мы по общественному делу, а с обществом воевать, что с дубом бодаться.
– Видно, на все Господня воля, - пробормотал Родион Герасимович. - Не разойтись.
– Отдай им, что они хотят, - вмешался Макарий. - Плетью обуха не перешибешь.
– Не перешибешь, - согласился старик и ушел.
Макарий догадался, что сейчас будет, и, вытянув руки, шагнул на крыльцо, нащупал дверной косяк и кинулся в курень.
Старик оттолкнул его.
– Не стреляй! - крикнул Макарий. - Опомнись!
Пролетели те несколько мгновений, потребных для выстрела, но было тихо.
Родион Герасимович стоял на крыльце и что-то говорил. Макарий не сразу разобрал слова, хотя хорошо все слышал - он ждал выстрела, потом разобрал:
– Проваливайте!
– Хорошо, дед, мы уйдем, - с ненавистью сказал голос, - на часок-другой. Пулю для тебя поищем.
– Зря ты, дед, - миролюбиво сказал второй голос. - Мы не воры-разбойники. Нас много, что ты один против нас?
Заскрипели-застучали подводы, развернулись и уехали.
Родион Герасимович пока что отстоял хозяйство от урона, но, наверное, лучше бы он уступил, не искушал судьбу.
– Ну шо, старый? - спросила Хведоровна. - Жизнь прожили, диток выгодувалы... Куды теперь?
Она явно показывала, что готова защищать хутор до последнего и лишь ждет приказания.
– Надо послать за Москалем, - предложил Макарий. - Только Москаль их остановит... Павла, где ты? Запрягай скорее.
– Ах, сукины черти, общество их послало! - воскликнул Родион Герасимович. - Хоть бы винтовку завалященькую взяли для вида! Хоть бы шашку! А то нет - прутся, будто мы скотина безответная.