Красавица и нападающий

Фрост Сосси

Он был неплохим мужчиной и знал это. Хрустящие воротнички и золотые украшения не скрывали его дешевого вкуса. У него были деньги. Не очень много, но больше, чем у большинства. Его «Мерседесу» было уже два года, а солнцезащитные очки он носил только ради имени дизайнера. Кожа Пайпер была чуть светлее, чем у него, но я все равно видел в нем больше, чем мне нравилось в Роуз.

Он улыбнулся Пайпер и прислонился к машине, раскинув руки, как будто ожидал, что она упадет ему на грудь.

Вместо этого

Пайпер дала ему пощечину.

– Я же сказала, в пять часов!

Как бы ни было приятно дать волю маме-медведице, малышка плакала, раскрасневшаяся и несчастная в своем автомобильном кресле. Роуз нужно было, чтобы мать оставалась спокойной. Я оттащил ее назад, прежде чем она успела пожалеть о том, что сделала с Джаспером.

– Милая, я же сказал, что вечером привезу Роуз домой, – даже его улыбка была скользкой. Он достал трубку телефона. – Кроме того... посмотри, как ты мне звонила. Тебе не терпелось увидеть меня.

– Ты игнорировал мои звонки? – она вцепилась в руку, которую я держал у нее на талии, то ли пытаясь наказать Джаспера, то ли пытаясь добраться до ее плачущего ребенка. – А ты знаешь, как я волновалась? Клянусь Богом…

– Успокойся, милая. Папа обо всем позаботился.

Мое кровяное давление резко подскочило.

– Пусть Пайпер заберет ребенка и убирайся с моей территории.

Джаспер сдвинул темные очки на переносицу.

– Так вы и есть Коул Хоторн?

– Да.

Он хихикнул.

– Я думал, что ты будешь больше. Ты не выглядишь таким уж крутым без своих колодок или штрафного флага у твоих ног.

Я бы переломил его через колено.

Я не сделал этого, но представил этот звук.

Мой голос оставался ровным. Холодный, но сдержанный. Я еще не выплеснул своего дерьма. Не тогда, когда Пайпер нуждалась во мне.

– Пусть она заберет ребенка, – сказал я. – Открой дверь.

Прошла тяжелая минута. Джаспер попытался выдержать мой пристальный взгляд. Он не знал, какую ошибку совершает. Он не понимал, в какой опасности оказался. Я не шевелился, не вздрагивал, не моргал и не угрожал. Я стал твердым, как статуя, и таким же несокрушимым.

И он знал, что лучше не связываться со мной.

Его темные очки снова поднялись вверх. Он отвел взгляд.

– Она не переставала кричать весь день, – он отпер машину. Пайпер нырнула на заднее сиденье, чтобы добраться до Роуз. – На твоем месте я бы не был так счастлив видеть ее дома.

Малышка заплакала. Ее маленькие ручки протянулись вперед, и она издала душераздирающий, сокрушительный крик, призывая свою маму.

Это будет последний раз, когда ребенок издаст такой ужасный звук.

Пайпер держала Роуз на бедре, но убрала руку с подгузника. Наполненного.

– Джаспер, ты менял его?

– Она в этом не нуждалась.

– Весь день?

Он

пожал плечами.

Абсолютная ярость омрачила ее черты.

– Она вся промокла и покрыта... – ее слова дрожали. Она моргнула, готовая расплакаться. – Я даже смотреть на тебя не могу, Джаспер.

Я мог, и мне не понравилось то, что я увидел. В подстаканнике лежал пакетик с белым порошком. Этот мудак, вероятно, был под кайфом.

Теперь все кончилось.

– Отнеси ребенка в дом, – сказал я.

Пайпер отскочила с Роуз. Но это ее не успокоило.

– Я справлюсь с этим, Коул.

Нет. Она была слишком расстроена, дрожала и держала ребенка на руках. Я снова приказал ей – мягко, чтобы не напугать ребенка.

– Отнеси ребенка в дом. Приведи ее в порядок.

Пайпер пришла в ярость, но промолчала. Она крепко прижала Роуз к себе и ворвалась в дом, захлопнув за собой дверь.

А потом остались только мы трое.

Джаспер, я и то, что осталось от моей совести.

Я рванулся к нему, схватив за лацканы его дурацкого пиджака, надетого поверх футболки. Я прижал его к машине, чтобы заглушить его крики. Он ударил по машине достаточно сильно, чтобы удержать свое внимание на мне, но не настолько сильно, чтобы причинить боль.

Как бы мне хотелось его сломать.

– Если ты еще раз выкинешь это дерьмо... – я крепко держал его. – Если ты когда-нибудь заставишь этого ребенка плакать... если ты когда-нибудь снова расстроишь Пайпер... мы не будем разговаривать, как цивилизованные люди.

Он действовал жестко, хотя его ноги не касались земли.

– Ты мне угрожаешь?

– Держу пари на свою гребаную задницу, что так оно и есть.

Джаспер попытался вырваться из моей хватки. У него не было сил, чтобы сделать это.

Я мог бы причинить ему боль. Расколоть его надвое голыми руками или разбить вдребезги об асфальт.

Но тогда мне придется убирать беспорядок, а не утешать женщину и ребенка.

– Отвали от меня на хрен, – Джаспер плюнул на меня.

Самая большая ошибка.

– Да кто ты такой, по-твоему? – завопил он. – Это мой ребенок. Я сделаю с ней все, что захочу, черт возьми.

Самая большая ошибка.

Я швырнул его на землю, не давая ему двинуться с места, приставив ногу к горлу.

– О, теперь ты хочешь поиграть в папочку?

Я вытер слюну со щеки, глядя на человека, которого мог бы убить одним ударом ботинка.

– Где ты был, черт возьми, когда Пайпер понадобились деньги, чтобы купить этому ребенку приличную кроватку? Где ты был, когда у нее не было сбережений, чтобы жить в своей квартире? Где же ты был, черт возьми, когда у этой маленькой девочки была ушная инфекция и ей нужна была ночная сказка и объятия, чтобы чувствовать себя лучше?