Краски вне линий (фанфик Сумерки)
Шрифт:
В тот день я заставил себя пройти курс реабилитации за городом. С тех пор я не выпил ни капли. Я очень много работал со своими демонами и пристрастием к алкоголю, …и это – результат многолетнего труда. Я знаю, что это немного, но я никогда больше не стану пить. Я никогда больше не потеряю ни одного пациента. В любом случае, не ТОГДА, когда я могу помочь.
Теперь, …оглядываясь назад, …я думаю, что ты – причина, по которой я остался здесь, Энтони. Ты – причина, по которой я не смог уехать, даже тогда, когда на всей Земле не было человека, который пришел бы увидеться со мной. Что-то всегда говорило мне оставаться, обычно я считал,
Я не виню тебя, Энтони, за то, что ты меня ненавидишь, …и не хочешь доверять кому-то вроде меня. Мне жаль, что я лгал тебе, Белле и Кэти. Я просто очень сильно хотел тебе помочь, …чтобы у меня был шанс снова сделать что-то хорошее. Я не пил много лет, и теперь я в состоянии помогать людям, …но я все равно не могу винить этот город за то, что он не доверяет мне.
Из-за меня умерла девушка, …моя жена умерла из-за меня, …и я никогда не смогу этого изменить. Это – мой фильм ужасов и я живу с ним. И каждый день я читаю себе вслух этот дневник, …и до сих пор плачу. Так что я ТОЧНО знаю, как это трудно, и через что ты проходишь, Энтони. Я прошел через это. Я КРИЧАЛ, и никто не слышал меня, как и тебя. Я вынужден был начать все сначала.
Когда ты позвонил мне тем вечером, в первый раз, это казалось таким правильным, …было так здорово снова чувствовать эту связь с пациентом, …человеком. Я впервые, с тех пор, как бросил пить, ПОЧУВСТВОВАЛ, что Эмма рядом. И я ощутил мир, …наконец-то, в первый раз со дня ее смерти.
Я пойму, если ты захочешь ударить меня, если ты захочешь выйти за эту дверь и никогда больше не возвращаться. Я предал твое доверие и моих извинений всегда будет недостаточно. Мне следовало рассказать тебе все это раньше, самому, а не позволять тебе услышать все от кого-то другого вот так.
Но в любом случае, я очень надеюсь, что ты продолжишь терапию, и тебе станет лучше, даже если твоим психотерапевтом БУДЕТ кто-нибудь другой. В тебе столько жизни, Энтони, …и у тебя так много того, РАДИ чего жить, …поэтому не позволяй этому случаю со мной лишить тебя помощи. Сделай это для Мэри и Кэти. Они так любят тебя. Я завидую тебе в этом.
И я сидел там, желая ненавидеть его, желая избить его, …но я не мог. Он мой друг. Он – часть моей семьи. Он… мой врач, хорошо это или плохо. Мог или нет я высказать это сейчас словами, …но я любил Питера. Он единственный, за исключением Беллы, кому я хотел бы показать дом с привидениями. Я рассказывал ему вещи, о которых не говорил пока даже Белле.
– Я завидовал тебе, – поделился я низким голосом, – Казалось, у тебя есть все, чего заслуживают Белла и Кэти. Ум, деньги, ученые степени, …карьера…
– Все это дерьмо – иллюзия, Энтони, – сказал Питер, проводя пальцем по краю дневника, – ТЫ, …ты – тот, у кого все это есть, …прямо на ладони, а не я.
– Так все это дерьмо про то, чтобы навестить свою жену и ее семью в Чикаго было брехней, – заявил я, ожидая, что он подтвердит это.
– Я придумал это, – сказал Питер безжизненным голосом, – Не знаю, зачем. Возможно, мне просто хотелось, чтобы это было правдой. Я действительно часто езжу в Чикаго на могилу Эммы, …в сочельник, …и на ее день рождения.
Мне не нужно было долго думать над тем, что говорят мне моя душа и сердце. Питер больше не алкоголик. У него была масса причин пить, и, наверное, на его месте я бы делал то же самое, после того, что он пережил. Девушка, которая умерла, …Эми, …это было
Но он продолжал жить, трезвый, чистый, …и он был для нас отличным врачом – все время. И… также он всегда был отличным другом. И, как я сказал, я не забываю своих друзей… никогда. На самом деле, возможно, теперь я мог рассказать Питеру немного больше, видя, что он неидеален. Что он действительно отчасти ПОНИМАЕТ мою боль.
И что он БЫЛ здесь, …и прошел весь этот путь с тех пор. Теперь у меня была небольшая надежда на то, что в один прекрасный день у меня тоже все наладится. И я мог подставлять ему время от времени свое плечо. Я мог быть с ним рядом, если он нуждается во мне, прямо как сейчас.
Я продолжал сидеть со строгим видом и сложил руки, сказав:
– Прежде, чем я уйду, я хочу задать тебе лишь один вопрос.
Питер с грустью опустил взгляд, уверенный, что я собираюсь снова его бросить. Я ненавидел видеть у него такой взгляд. Как одиноко ему, должно быть, было – одному, неся с собой груз всего этого дерьма. И, кажется, никто в этом городе не знал его и не общался с ним. Возможно, он прав. Возможно. Эмма ДЕЙСТВИТЕЛЬНО привела его сюда по определенной причине. И я чувствовал себя намного лучше, «торча» в этом городишке. Эта идея нравилась мне гораздо больше, чем мысль о том, что какой-то коп просто метнул дротик в карту и сказал: «Отправим их в Каспер!», но мне кажется, что на самом деле так и было.
– Да, Энтони? – спросил он мягко.
– Ты предпочитаешь начинку из индейки… или картошку? – спросил я, и на моих губах заиграла злая усмешка.
– Что? – Питер посмотрел на меня со слезами на глазах так, словно думал, что ослышался.
– Начинка или картошка…? – повторил я, улыбаясь ему, – Ну, когда ты придешь на ужин в честь Дня Благодарения…
И Питер издал полный боли всхлип и обвил меня руками, сжимая очень крепко, …но я был не против. Я не стиснул зубов и не напрягся, …Питер – мой брат, во всех смыслах этого слова.
И он плакал от облегчения, радуясь тому, что я не ненавижу его и не принадлежу ко всем остальным людям, которые сделали из него отверженного. Он нес наказание за сделанные ошибки каждый день, пока жил здесь, …но он все равно остался, …надеясь, что Эмма откроет ему причину. Неужели это действительно ради меня? Я не знал этого, но было приятно верить, что существует нечто большее, чем все мы, вместе взятые, и оно делает так, что наши тропинки пересекаются и жизнь становится лучше.
Как я мог бросить его после всего, что Питер знал обо мне, …и ведь он ни разу не заставил меня почувствовать себя одиноким, даже когда я рассказал ему о том, что солгал Виктории о тех крысах в туалете, чтобы всех их пристрелили.
– Ты – часть семьи, Питер, – сказал я, пока он обнимал меня, …и я чувствовал, как мои руки обнимают его в ответ, без какого бы то ни было страха или паранойи, – Ты придешь к нам на День Благодарения, понял?
– Ммм хмм…, – сказал он, шокированный, и снова разрыдался.
– Мы любим тебя, чувак, – сказал я, а затем уточнил:
– Я … люблю тебя. И благодаря ТЕБЕ я даже могу обнять тебя и сказать это сейчас вслух.
– О…, – Питер шмыгнул носом и отстранился от меня. Его глаза были влажными и покрасневшими. – Я сожалею об этом, я забыл.