Красная дорама 2
Шрифт:
Отдельным квестом стало привлечь внимание тракториста: на исступленные сигналы клаксона тот не реагировал, на судорожное размахивание руками — аналогично. Пришлось идти на обгон, рискуя свалиться в канаву, тянувшуюся вдоль… ладно, в виде исключения назовем это все-таки дорогой. Но и когда, вырвавшись-таки вперед и затормозив, я, по сути, перегородил «колхознику» путь, остановился тот не сразу — едва не снеся меня тупым решетчатым «носом» в ту самую канаву. Я даже подумал было: все, приехали — убраться в сторону уже никак не успевал, но тут тракторист наконец соизволил меня заметить,
— Эй, ты что, сдурел, собачий отпрыск?! — распахнув дверцу и высунувшись из кабины, бешено проорал мне «колхозник».
— А ты там что, уснул?! — в свою очередь прокричал я, также ввернув для убедительности пару крепких выражений. — Не слышишь — сигналю?! На дорогу — совсем не смотришь?!
— А что на нее смотреть — колея выведет… — бросил тракторист, резкость тона при этом, правда, заметно уняв — видно, отошел от первого испуга из-за едва не случившейся аварии и сообразил, что на круизном байке перед ним тут выскочил не абы кто. Может, даже начальство какое. Пусть и вымазанное в грязи с ног до головы — даром мне давешняя погоня не прошла. — Так что вам, товарищ? — уже и вовсе почтительно осведомился мой собеседник.
— Мне нужен сельхозкооператив «Унсон-Ри»! Как туда попасть… товарищ? — двигатель своего байка я заглушил, но тарахтение тракторного мотора все равно пришлось перекрикивать, что, кажется, в значительной мере свело на нет мою попытку в свою очередь снизить накал беседы.
— Так это его поля и есть! — чему-то обрадовавшись, махнул рукой на чеки за дамбой «колхозник». — «Унсон-Ри»! Я за рассадой еду — это как раз мимо Администрации! Пристраивайтесь за мной — вот и доберетесь!
— Спасибо! — обрадовался я.
Вот это удача!
Убрав байк с пути трактора, я пропустил тот мимо и покатил следом.
Путь до колхозной Администрации — в Союзе это, кажется, называлось центральной усадьбой — занял у нас минут двадцать пять. Тракторист явно никуда не спешил, чему, признаться, большую часть поездки мне оставалось только радоваться: гонками по грязи я был сыт по горло. Но вот уже ближе к концу, когда мы вывернули на относительно нормальную дорогу, наша черепашья скорость начала меня малость напрягать. Однако испытывать судьбу я не стал — твердо держался позади порядком намозолившего мне глаза заполненного пустыми деревянными ящиками тракторного прицепа. «Расцвел цветок мугунхва», как говорится — то есть «Тише едешь — дальше будешь!», так это перевели в русской адаптации «Игры в кальмара».
Не спрашивайте, откуда я знаю, как фраза звучала в оригинале — там долгая история из «прошлой жизни», к нынешней моей никакого отношения не имеющая.
Между тем поля вокруг сменились фруктовыми садами. Выстроившиеся идеально ровными рядами деревья — сливы или, может, яблони, я в них не слишком хорошо разбираюсь — уже, как видно, отцвели и радовали сейчас глаз густой молодой зеленью. Ну и пахло тут, не в пример вонючим рисовым чекам, более чем сносно — хотя, может, это я просто уже принюхался…
Впереди показалась группа кирпичных строений. На самое высокое из них, в три этажа, и указал мне, высунувшись из кабины, тракторист:
— Вон туда езжайте! А мне отсюда —
— Спасибо, — поблагодарил я своего провожатого и через четверть минуты уже парковал байк возле широкого крыльца. Аккурат под кумачовым лозунгом: «Не завидуем никому!» — кстати, нередко встречавшимся мне и в Пхеньяне.
Не успел я толком спешиться и снять шлем, как из дверей здания показалась одетая в широкие штаны и спортивную кофту женщина, сразу чем-то неуловимо напомнившая мне тетушку Мин. Хотя, казалось бы, вообще ничего общего: наша инминбанчжан и ростом была значительно выше, и в объемах шире, а возрастом — определенно, моложе, незнакомке явно уже неслабо так перевалило за пятьдесят. Но вот поди ж ты — сразу понятно, что одного поля ягоды!
Несколько секунд женщина переводила строгий взгляд с меня на мой мотоцикл и обратно — словно безуспешно пытаясь соотнести в уме одно с другим — после чего сухо поинтересовалась:
— Вы к кому, товарищ?
— Меня зовут Чон Сун Бок, я из Пхеньяна, из Пэктусан, — представился я. — Мне нужен товарищ… — фамилия местного колхозного руководителя, как на зло, напрочь вылетела у меня из головы — пришлось лезть в карман за составленной мне Пак шпаргалкой. — Товарищ Хур У Рам! — нашел наконец я нужную строчку в извлеченной на свет бумажке.
— Товарища председателя вызвали в Саривон, — уже несколько мягче сообщила мне на это собеседница. Если ничего не путаю, это она столицу здешней провинции упомянула. — Сегодня он сюда уже не вернется, завтра, скорее всего, тоже. Я — Шим Ку Ан, его заместитель. Как понимаю, вас прислали вместо товарища Ли? Ваше командировочное, пожалуйста!
Я уже почти полез было за пазуху за предписанием, но движения не завершил.
— А можно сперва где-нибудь руки помыть? — спросил у Шим Ку Ан. — Иначе сейчас все документы перепачкаю!
— Вода — там, за углом, — показала та глазами куда-то мне за спину. И, чуть помедлив, предложила — уже сходя с крыльца: — Идемте, покажу.
— Буду премного благодарен, — поклонился я.
Сбоку у здания оказался еще один вход. А перед ним, шагах в десяти стояла приподнятая над землей жестяная лохань, над которой возвышалась пара колонок — потянешь за рычаг, и из носика потечет вода. Это в теории. На практике же на тугом рычаге мне пришлось разве что не повиснуть — иначе тот было не сдвинуть — а струя ударила вниз словно из брандспойта, разом забрызгав меня, и без того грязного, с ног до головы. Зато стоило мне потянуться к воде, как поток разом иссяк — в суматохе злополучный рычаг я отпустил.
— Сразу видно: городской товарищ, бумаги можно и не спрашивать! — ехидно хмыкнула на это заместитель председателя. Блин, обидно — но, по-своему, справедливо. — Ох и изнежились вы там у себя в столице… Посторонитесь-ка! — она взялась за рычаг уже сама — и у нее колонка почему-то выдала вполне приемлемый напор. Опыт, не иначе — грубая сила тут точно была ни при чем. — Прошу!
— Спасибо, — пробормотал я, подставляя под струю ладони.
Вода, к слову, оказалась ледяной — на секунду руки мне аж судорогой пробило. Но вымыть я их вымыл, не отдернул.