Красная лилия
Шрифт:
—Как Лили?
—Отлично. Она легко засыпает, правда, иногда просыпается ночью.
—Так воспользуемся затишьем, — Харпер провел ладонями по ее рукам, телу. — Я люблю заниматься с тобой любовью. Ласкать тебя. Смотреть на тебя, когда я тебя ласкаю.
—Может, это просто физическое влечение?
—Я испытывал физическое влечение. Сейчас по-другому, — он коснулся губами ее лица. — Ты говоришь о себе?
—Нет.
Харпер опустил ее на кровать.
—Ты совершенна. Совершенна, совершенна...
Он
Хейли испытывала не только возбуждение. Счастье пронизывало ее, искрилось, как пузырьки в шампанском. Харпер ее любит. Ее любит Харпер Эшби с его терпеливыми руками и вспыльчивым характером.
Что бы ни случилось, она любима, и нет для нее более ценного дара.
И она любит. Любовь переполняет ее, дает ей силы... Все, что Хейли чувствовала в эту минуту, она вложила в свой поцелуй.
У Харпера щемило сердце. Никогда прежде столь яркие чувства не наполняли его душу, тело и разум. Он любит и любим. Он ослеплен, и ослепляет его женщина, которая сейчас так естественно сливается с ним.
Он впитывал аромат и вкус ее кожи, как аромат яблони за окном, а в комнате загустевший воздух вибрировал от ее тихих стонов и вздохов. Хейли содрогнулась в наслаждении и будто заскользила на волнах, выдохнув его имя. Ее кожа мерцала и дрожала, согреваясь под его прикосновениями.
Ее губы были сладкими, требовательными. Он тонул в них, пока удовольствие не затянуло его разум легким туманом. Когда Хейли перекатилась на него, приподнялась над ним, он увидел ее лицо в свете свечей. Оно сияло, фиалковые глаза горели страстью.
Харпер закрыл глаза, полностью отдаваясь этой страсти, и когда Хейли вобрала его в себя, услышал шепот:
—Этого ты хочешь. Все вы этого хотите.
В одно мгновение все переменилось. Потянуло холодом. Харпер открыл глаза и заледенел от того, что увидел в глазах Хейли.
—Нет.
—Вонзиться. Завладеть.
—Прекрати.
Она содрогнулась в оргазме, пронизанном ужасом, и он обхватил ее за бедра, чтобы удержать.
—Слова, пустые слова... Любовь. Обещания. Ложь! Только чтобы получить то, что мы можем вам дать.
Ее ноги, длинные, сильные, сжимали его, как тисками. Харпер знал, что тело принадлежит Хейли, но разум уже ей не принадлежал. Отвращение стиснуло его горло.
—Прекрати!
То, что было внутри ее, расхохоталось.
—Хочешь, чтобы я довела тебя до блаженства? Я должна скакать на тебе, пока ты не...
Он сбросил ее с себя, но, раскинувшись на простынях в мерцающем свете свечей, она продолжала хохотать.
—Оставь ее в покое! — Харпер притянул Хейли к себе. — У тебя нет никаких прав на нее!
—Как и у тебя. Нет, у меня прав больше. Мы одно целое, она
—Нет! Ты не она. Она не ищет легких путей. Она добрая и щедрая! И честная!
—И я могла бы быть такой.
Что-то мелькнуло в ее глазах. Сожаление, горечь, разбитые мечты?..
—Я могу, но я лучше, чем она, знаю, как распорядиться этим телом.
Она прижалась к нему, зашептала на ухо соблазнительные, возбуждающие предложения.
В панике, опалившей его внутренности, Харпер затряс ее.
—Хейли! Хейли, черт побери! Ты сильнее, чем она! Не позволяй ей делать это с тобой!
И хотя не Хейли, а другая смотрела на него, хотя эти губы были холодными, ужасно холодными, он поцеловал ее. Нежно.
—Я люблю тебя. Хейли, я тебя люблю. Вернись ко мне.
Он понял, что Хейли вернулась, как только призрак ее отпустил, и прижал к себе дрожащее тело.
—Харпер...
—Тс-с. Все в порядке.
—Она была... О боже!.. Это была не я... Я не думала всего, что она говорила. Харпер...
«Утешения не помогут», — думал он. Не здесь, не сейчас.
—Я хочу тебя, — он покрыл легкими поцелуями ее лицо, стал гладить потеплевшее тело. — Только ты, только я. Мы не позволим ей изгадить то, что есть между нами. Смотри на меня.
Он сжал руки Хейли и овладел ею.
—Смотри, смотри на меня. Не бросай меня. Холод превратился в жар, ужас — в восторг, и Хейли осталась с ним.
Она не могла вымолвить ни слова, даже когда он прижался щекой к ее животу и грохот бури уступил место пению цикад. В ней бурлило столько всего, что она не могла отделить шок от страха, страх от стыда.
Харпер поцеловал ее, поднялся.
—Я принесу нам воды и проверю Лили.
Ей захотелось крикнуть: «Не оставляй меня одну! Не оставляй ни на минуту!», но она подавила слова мольбы. Это было бы глупо и невозможно. Харпер не может следить за ней постоянно. Никто не может. Хейли ужаснула мысль о том, что он будет чувствовать, следя за ней, ожидая, когда Амелия снова ею воспользуется.
Она села, подтянула колени к груди, прижалась к ним лбом.
И сидела так, пока он не вернулся и не присел на край кровати рядом с ней.
—Харпер, я не знаю, что сказать...
—Ты ни в чем не виновата. Просто постарайся не думать об этом. И ты вытеснила ее... или пробилась сквозь нее, чего бы тебе это ни стоило.
—Я не представляю, как ты сможешь теперь прикоснуться ко мне.
—Думаешь, я позволю ей победить? Думаешь, я позволю ей разлучить нас?
Едва сдерживаемая ярость в его голосе заставила Хейли поднять голову.
—Ты... ты был во мне, когда она... это так жутко.
—Держи. — Он протянул ей воду. — Не тебе одной жутко. А для меня вообще это вроде инцеста. Господи, уж слишком близкое общение с собственной прапрабабушкой.