Красная роса (сборник)
Шрифт:
предложу. И что же вы думаете? Нету Макара Калениковича дома, а забрали еще раньше меня,
да и как корова языком слизала. Ну, думаю себе, ведь и он стал отнекиваться… Вот и
доотнекивался… Вот и доотнекивался… Поэтому я уж и со старухой не советовался, явился в
назначенное время…
— Согласились?
— А куда денешься?..
— И что же?
— Ох и напел он мне, ох и напел. Бегу вот, как с цепи сорвался. Ой, пропала, кумушка, моя
голова!
—
— А то как же! Значит, перво-наперво: подай готовеньким все, чем земля богата: и житечко,
и пшеничку, картошечку и зелень, из сада все, и сено и солому, живность всякую, какая только
водится: коровок и овец, коз и кроликов, уток и гусей, кур и индюков, а уж сало, мясо, молоко,
масло, яйца, перья, шкуры — это само собой, будто из одной коровы можно одновременно и
мясо, и шкуру, и молоко, и масло взять. И не просто дай, а сколько скажут. А не дай —
наказание. До расстрела…
— Господи боже мой…
— Да разве это все? Налоги отдельно. И за то, и за другое, как начал высчитывать, ну,
скажу вам, кума, я специалист по страхованию, но чтобы додуматься до такого… Да и этого мало.
Главное, что все надо взять на строгий учет, в первую очередь людей. Особенно молодежь,
хлопцев и девчат. Слышите, что сказал? «Мы знаем, вы люди энергичные, работящие, честные,
но слабовольные, беспомощные, сами себе помочь не можете. Нам известно, что все украинцы,
разве что кроме большевиков, рады нашему присутствию, и поэтому мы пришли, чтобы владеть
вами. Мы, — говорит, — вывезем в Германию всю вашу молодежь, научим ее культурно жить и
работать. Нам нужны работящие и покорные люди, приближенные к нашей нации, а тот, кто не
способен или не желает стать таким, не имеет никакого права на существование». Слышали,
кума? И велел немедленно взять всю молодежь на учет и готовить…
Платонида почувствовала, что ноги ее не хотят держать, сердце забилось, так как мысль
сразу же завертелась возле внука, возле Спартака.
— Ой, страсти господни, да что вы говорите? Да разве же можно детей… от родителей
отлучать?
Чалапко только хмыкнул, словно обиделся за такие слова.
— Что вы, кума, что вы говорите, и слышать мне это обидно, будто бы я вас обманываю.
Видно, они такие, что у них и нитка зря не пропадет… Ага, ваш внучок с вами? Не поехал? Ну, вы
с ним поберегитесь, я вас заранее предупреждаю… Придумайте что-нибудь, потому что хоть я
теперь и главная власть, но… Выдумали же, мерзавцы, — вспомогательная. Помогать должны,
собственными руками делать то, что им захочется… Тут не то что
чьего-нибудь, а собственную бабу отправишь на трудовой фронт, если прикажут, эти не
посмотрят…
Когда Платонида догнала, сестру с племянницей, те, глянув на родственницу, перепугались.
Лица на ней не было, руки тряслись, ноги петляли по стежке, в глазах тревога.
— Тонка, что с тобой? — прищурившись, спросила Ярчучка. Она еще и до сих пор
подозревала сестру в незаконных связях с давним ухажером.
— Ой, не спрашивай, сестра, не спрашивай…
— Что он тебе такого наговорил?
— Софрон Прокопович сказал такое, что хоть живьем в могилу…
— Так уж и в могилу… Еще время не пришло… — огрызнулась Параска. — Вот у нас беда, так
что ты уж о своей и помолчи. Килинка такое рассказывает…
Откуда было знать Платониде, что рассказывает матери дочь?
— Растила ребенка, как зеницу ока берегла, а теперь вон что… Какой-то пройдоха, фершал
задрипанный, а уж видишь что поет? Немцы его старшим в больнице сделали, поэтому ему уж
все можно… Девушке, стыд потеряв, предлагает такое, что я ему в глаза бы плюнула…
Платонида поняла, в какое положение попала племянница, но Параска не знала, что это еще
не вся беда, поджидавшая ее дитя. Когда услышала от сестры подробности разговора с Чалапко,
готова была проклясть все на свете.
Платонида одернула сестру:
— Помолчи, сестра. Лучше подумаем, как нам быть… Я считаю, что и Килинке, и Спартаку
надо быстрее… исчезать…
У Ярчучки даже плечи содрогнулись, торчком стала на них серая жакетка, ну как есть
шерсть на собаке, когда та сильно взъярится:
— Это как же исчезнуть? Ну, сестра, хоть ты и старше меня, но я слушать тебя не буду… Да
ты что? Чтобы я свое дитя да с глаз долой? Не было такого и не будет. Посажу в хате рядом с
собой, заверну в старье, вымажу морду сажей, никакой черт не позарится, пускай сидит…
Платонида словно и не принадлежала к роду Вовка, единственная среди сестер была
рассудительной и спокойной, умела любую горячку остудить.
— К Присе отошлем… Пусть пока пересидят…
Теперь Параска Ярчучка послушала сестру.
— У тебя голова поповская, сестра! — призналась она.
XV
Как и десятки других поселков, Калинов окружен той неброской красотой, в которую надо
всматриваться да всматриваться, чтобы ее увидеть. Нет ни в самом поселке, ни вблизи него
каких-либо див, которые бы разнесли о нем славу не то что на весь мир, а хотя бы на всю