Красная ртуть

Шем Айдын

– Как в тюрьме! За что? – Камилл был ошарашен этой новостью.

Айдер окончил школу в прошлом году и твердо решил пойти по стопам старшего брата, еще до войны получившего диплом Крымского медицинского института. Однако год был пятьдесят первый, жестокий в отношении крымских татар и других спецпереселенцев. В те годы разрешение на учебу в институте молодым представителям неблагонадежных этносов советская власть, как правило, не давала, совершенно справедливо полагая, что получивший образование крымский татарин или чеченец - это бомба замедленного действия для режима. Едва ли один из десяти получивших школьный аттестат крымских татар имел возможность стать студентом - это могло случиться в том случае, если юноша или девушка оканчивали

школу с блестящими успехами, становившимися известными населению города или поселка. Тогда, чтобы избежать нежелательных разговоров среди этого населения, разрешение на поступление в вуз лишенцу предоставлялось.

Замечу, что в некоторых районах нередки были случаи, когда спецпереселенцу, закончившему семь классов, не давали возможности продолжать учебу даже в следующей ступени средней школы - просто изгоняли, выдав на руки документы о семиклассном образовании.

Айдер не получил разрешения на поступление в институт, хотя еще с осени загодя обращался с прошениями в соответствующие инстанции. После получения им «аттестата зрелости» среди знакомых был распространен слух, что парень поступил на работу в один из ближних совхозов. На самом же деле он подал тайно документы в Ташкентский медицинский институт и, скрыв, не знаю уж как, свое крымскотатарское происхождение, успешно сдал вступительные экзамены и был зачислен на первый курс. Об этом знали только его близкие родственники, даже школьные товарищи были уверены, что их одноклассник вкалывает в совхозе. Айдер раз в месяц тайно, в ночное время, приезжал домой, наедался домашней пищи, брал с собой припасы и также тайно в следующую ночь возвращался в Ташкент, благо, что городок стоял на шоссе всего в двадцати пяти километрах от узбекской столицы.

Благополучно преодолев экзаменационную сессию в конце первого семестра, он целых две недели пробыл дома, прячась в дальних комнатах от случайно заходивших соседей. И в начале второго семестра каратели вышли на след юноши…

Говорили, что существует специальная группа из сотрудников органов безопасности, которая дотошно проверяла всех студентов-первокурсников - не скрывается ли под честной маской славянина или неизбежного в Узбекистане узбека лукавый кавказец или коварный крымчанин. Видно группа эта была немногочисленна, а может халтурно работала, потому что очередь до первокурсника Шакирова дошла только в начале февраля. Но сколько бы веревочке не виться… В конце концов, преступник был разоблачен и схвачен. А коль был схвачен, то и был посажен в Таштюрьму – я там бывал.

Никто не сообщил родственникам Айдера о его аресте. После того, как прошло более месяца, а студент дома не появлялся, брат его поехал (несанкционированно, конечно, тоже рискуя свободой!) в Ташкент, пришел в общежитие - товарищи пропавшего студента могли только сказать, что Айдера уже давно никто не видел. Пошел доктор Шакиров в деканат института - и там ничего не знали о студенте Шакирове, который почему-то перестал посещать занятия. Доктор вернулся в свой городок и официально запросил комендатуру о своем брате. Вскоре ему сообщили, что Айдер Шакиров находится под арестом за злостное нарушение режима спецпоселения. Комендант намекнул, что и спецпереселенец доктор Шакиров, брат преступника, может быть привлечен к ответственности за сообщничество или хотя бы за недонесение.

Очень недешево обошлось доктору Шакирову, не пренебрегавшему частной медицинской практикой, освобождение младшего брата еще до передачи его дела в суд…

А тогда, в мае, получив от Гены, отец которого тоже был врачом и общался с Шакировым, информацию об аресте Айдера, Камилл договорился с Аметом из десятого «Б», что вечером они пойдут к брату своего бывшего однокашника и разузнают, что и как произошло. Когда они нажали на кнопку звонка, калитку им открыл сам Айдер, который только два дня, как был освобожден. Голова молодого парня была совершенно седая.

Не хотелось бы об этом говорить,

но был в школе один человек, который радовался аресту Айдера. Еще больше был бы он рад, если бы в подобную ситуацию попал бы Камилл. Айдер Шакиров был в меру непокорным, но в силу слабой успеваемости смирным, а в общем - безобидным юношей. А этот Афуз-заде… Директор подозревал, что у Афуз-заде даже нет чувства неполноценности, которое приличествовало бы ему как представителю наказанной нации и как сыну врага народа. Это, пожалуй, больше всего возмущало Ефима! Быть ссыльным и держать себя на равных! – вот откуда вся непотребность! Всяк сверчок знай свой шесток, а иначе никакого порядка не будет!

…Айдер восстановился в качестве студента первого курса медицинского института осенью пятьдесят третьего года.

…Учащиеся школ в те далекие годы уважали тех, кто отличался успехами в учебе, активностью в спорте и в школьных делах, таких любили и выбирали руководителями классных и общешкольных комсомольских и ученических организаций. Например, Камилла еще до того, как он был принят в комсомол, избрали председателем ученического комитета школы имени Сталина, как не пытался помешать этому Ефим и некоторые его эмиссары из седьмых классов. Но противодействие этой «мелюзги» только подогрело решимость старшеклассников, которых политическая сторона этого дела мало волновала. Потому городской комитет комсомола и пошел на то, чтобы принять этого Афуз-заде «в ряды передового отряда советской молодежи» - было ненормальным, чтобы председатель школьного учкома не был комсомольцем. Камиллу было сказано, чтобы он подал повторно заявление с просьбой принять его в эти самые ряды, что он и сделал – известно было, что не-комсомольцев в высшие учебные заведения обычно не принимают.

– Ну что ж, - сказала мама, узнав, что Камилл получил комсомольский билет. – Что ж, комсомол это не партия.

Глава 6

...Вечером начальник охраны пятого участка Фархад-строя на своем стареньком мотоцикле завернул в кишлак к свояку, у которого должен был провести краткий отпуск Адилов. Свояк обрадовался приходу гостя, но сказал, что за весь день в кишлак не приходил ни один посторонний человек. Значит, побег! Начальник рванул на мотоцикле назад, в контору, откуда позвонил в оперативную часть стройки и сообщил, что отпущенный до вечера с прибывшими к нему родственниками трудармеец Адилов к назначенному часу не вернулся. Тотчас по всем постам милиции и автоинспекции были разосланы сведения о группе из одного мужчины и трех женщин с их описаниями. Такая же информация была передана стукачам по всей округе...

Между тем наступил вечер. Беглецов сумерки застали уже в предгорьях. Надо было устраиваться на ночлег. На всех была одна заткнутая пробкой бутылка воды, которой девушки запаслись в конторе участка. Огонь разводить было нельзя из соображений безопасности. Сделав из бутылки по несколько глотков, путники прикорнули на жесткой траве под деревом. Усталость взяла свое, и девушки скоро заснули, Исмат же сидел и думал, правильно ли он поступил, согласившись на побег и тем самым, подвергнув риску не только себя, но и наивных девушек. Он придумывал, что сказать в случае поимки, чтобы выгородить своих бесстрашных спутниц. Конечно же, он скажет, что увел их с собой под угрозой в качестве заложниц...

Летом на юге ночи темные, но короткие. Когда стало светлеть, подул холодный ветерок, и девушки проснулись одна за другой. Надо было продолжать путь.

...Три веселые подружки и парень шли через ореховые и арчовые рощи. Пили воду из родников, закусывали сухарями, находили съедобные ягоды, прошлогодние орехи. К вечеру вышли к выстланной щебенкой дороге.

– Это, наверное, та дорога, которая ведет через перевал в сторону Ташкента через город Алмалык, - заметил Исмат.
– Здесь надо быть начеку, можно напороться на милицейский патруль.