Красная ртуть
Шрифт:
Так, в состоянии неясной эйфории он дошел до Театра, там сел на уже знакомый трамвай и доехал до шоссе Ташкент – Самарканд, на котором стоял его городок. В кабине полуторки, в познавательной беседе с шофером об окружающей местности он доехал до дому.
На следующий день после уроков он пришел в комендатуру. Комендант был озадачен неудачей своего поднадзорного.
– Вот что, - сказал Иванов, – дать вновь разрешение я не могу, потому что ваша оказавшаяся неудачной поездка уже зафиксирована. А так часто у нас разрешения не выдаются. Вы поезжайте самовольно. Если вас поймают, то приведут ко мне, а я уже решу вопрос с минимальным ущербом.
Камилл принял сказанное к сведению.
– Но лучше не попадайся, - продолжал комендант,
Камилл, очень довольный общением с Ивановым, пошел домой, намереваясь завтра с утра отправиться в Ташкент. Он так и сделал. В Министерстве ведающая такого рода вопросами женщина приняла его по-деловому, без каких-либо лишних расспросов. Она вышла в другой кабинет и вернулась с бумажкой, которая давала Камиллу возможность пересдать (но только один раз!) экзамен по Конституции СССР.
Глава 8
При расставании с подругами Айше передала им письмо для мамы, в котором кратко сообщала, что она срочно выехала «по учебным делам» в Узбекистан, где она останется до осени, а потом приедет в Мелитополь. Свой адрес Айше обещала сообщить в следующем послании. Хатидже, получив такое письмо, была взволнована, но ее успокоило то обстоятельство, что поездка дочки в пугающий ее Узбекистан был вызван «учебными делами». Что же, иногда люди вынуждены прибегать ко лжи, именуемой в этих случаях «святою». Конечно, какие-то сомнения у мамы были, но она надеялась, что дочь в следующем письме сообщит подробности. Айше же не знала, какими конкретными "учебными делами" оправдать свой внезапный отъезд из Казани на все лето. Написать правду она не могла из-за опасения перлюстрации писем, да и по соображениям случайной невоздержанности языка, которая могла посетить ее бедную маму или младшую сестренку. Наконец, она сочинила пространное письмо, в первой части которого убедительно обосновала необходимость заработать во время летних каникул деньги, а большую часть письма посвятила рассказу о том, в какую чудесную экспедицию ей удалось устроиться на лето, какие тут хорошие люди, какой замечательный человек начальница экспедиции Елена Александровна. И опять приписала, что по окончании работ она приедет к маме и сестричке.
Хатидже была, как и предполагалось, заморочена описаниями прелестей гор и рассказом о необычайно хороших людях, среди которых довелось оказаться ее дочке. Но ее обеспокоило то, что о техникуме в письме не было ни слова. И как же Айше приедет осенью в Мелитополь, если в это время уже должны начаться учебные занятия? В ответном письме она изложила все волновавшие ее вопросы. Айше как-то отписалась, успокоив маму относительно дальнейшего развития событий, но сама находилась в беспокойстве именно из-за неопределенности ближайшего будущего.
…Молодые люди прекрасно проработали в отряде Войцеховской до поздней осени. Отношения девушки с ее женихом не получили дальнейшего развития. Елена Александровна, убедившись, что Айше избегает сближения с молодым мужчиной, предприняла со своей стороны меры, которые должны были оградить девушку от неожиданностей экспедиционной жизни.
Когда пришла пора сворачивать полевые работы, то по совету Елены Александровны, которая стала добрым ангелом молодых людей, было принято такое решение: Айше возвращается к маме, Исмат же остается на зимовку в числе трех человек на горной базе экспедиции.
Зиму Айше провела с мамой и сестренкой. Им она рассказала только часть правды, сочинив историю, связанную с тем, что Исмат хочет учиться, а его из колхоза не отпускают. Вот, мол, он и вынужден был убежать, а чтобы подзаработать денег устроился на работу в горную экспедицию.
Сама Айше приняла решение уйти из техникума и сдавать экзамены экстерном за десятый класс, чтобы попытаться поступить в медицинский институт
Исмату ташкентский милицейский чиновник, хороший знакомый Войцеховской, без особых хлопот выправил паспорт на основании его фронтовых документов и наградных книжек - все было в рамках закона, но хорошие стороны закона в стране действовали только по блату. Исмат дважды побывал в Ташкенте, остальное же время с утра до ночи вместе с товарищами трудился на занесенной снегом базе, где работы было невпроворот.
С Айше он не переписывался – так было решено из соображений безопасности. Поэтому обговоренного мая месяца он ждал с огромным нетерпением.
И в мае, в середине месяца, Айше приехала в Ташкент на главную базу Красногорской экспедиции, откуда через два дня на том же самом старом студебеккере та же самая компания выехала в горы, где прибывшие ранее сотрудники уже развернули фронт полевых работ.
Молодые люди за лето обдумали жизненные планы на ближайшие годы. По окончании экспедиционного сезона они поедут в Мелитополь, где Исмат устроится на работу, Айше же будет всю зиму готовиться к экстернату. Потом девушка поедет в Казань, где будет уже держать экзамены сначала за десятилетку, потом – вступительные в медицинский институт. Если удастся в институт поступить, - а Айше твердо надеялась одолеть этот порог, - то приедет в Казань и Исмат. Он поначалу найдет себе подходящую работу, а потом они с Айше будут думать о том, куда ему поступить на учебу в следующем году.
В замыслах молодых людей не было конкретных сроков вступления в супружескую жизнь, но это подразумевалось - в то или иное время, в зависимости от свершения намеченных планов по выбору жизненного пути.
В ноябре, заработав некоторую сумму денег, да и окрепнув здоровьем в горах, молодые люди распрощались с друзьями-геологами и договорились не прерывать дружеских связей. Елена Александровна наказала им держать ее в курсе всех важных событий и предоставила машину до железнодорожного вокзала в Ташкенте.
Они приехали на вокзал утром, приобрели билеты и сели дожидаться своего поезда. Пошел дождь, в зале ожидания было душно и влажно.
До поезда оставалось чуть больше часа.
– Пойти купить какой-нибудь еды? – обратился Исмат к подруге.
– Есть не хочется, а попить чего-нибудь я бы не отказалась.
Айше достала из стоящей рядом сумки бумажный пакет и протянула Исмату:
– Ну, если что вкусненькое увидишь, тогда возьми. Вообще-то еда у нас на дорогу есть.
…Уже знакомый нам отпрыск председателя колхоза из-под Коканда, которому мы дали имя "байбоча", что означает "байский сынок", увильнул, как всегда, от поездки вместе со своим техникумом в целинные районы Узбекистана на сбор хлопка, получив "вызов" на ту же хлопкоуборочную кампанию в отцовский колхоз. Байбоча маялся от безделья в родном селении, мозоля всем глаза и раздражая папашу, занятого день и ночь в эту страдную пору. И когда однажды он попросился съездить в столичный город Ташкент, отец не отказал ему - пусть этот великовозрастный болван хоть неделю не путается под ногами. Байбоча приехал в шумном и грязном вагоне местного поезда на ташкентский вокзал с зашитым на поясе потайным карманом с денежными знаками - карманники в хлебном городе Ташкенте были высшей категории. Он шатался по мокрой после дождя привокзальной площади в поисках, где бы поесть после почти суточной тряски в идущем без расписания поезде, который останавливался и подолгу стоял у каждого, как говорится, столба. Вдруг возле тетки в замызганном белом халате, торгующей из большого алюминиевого бака "беляшами" - пирожками с неизвестного происхождения мясом, он увидел загорелого бородатого человека. Байбоча сразу, несмотря на бороду, узнал его: это был Исмат Исматов, ненавистнейший его враг, о смерти которого на Фархад-строе правление колхоза было уведомлено два года тому назад.