Красная ртуть
Шрифт:
Обратите внимание – никаких препятствий!
А между тем начались и завершились выпускные экзамены. Ученикам вручили аттестаты зрелости, причем Камилл и Рафаил получили аттестаты золотых медалистов. Сами медали, оказывается, изготовлялись по результатам прошедших по всей огромной стране экзаменов, поэтому желтые кругляшки медалистам должны были вручить только через год. Но это было неважно, потому что на руках были аттестаты, позволяющие поступить в любой университет или институт без экзамена!
Рафик сразу же поехал в Москву подавать документы на физический факультет Московского Государственного Университета, где на филологическом факультете уже обучался один из выпускников школы номер двенадцать имени почившего в бозе Вождя.
Камиллу обучение в Москве не светило
А Камиллу предписывалось ехать в Нукус или Ургенч, и не более того. Собственно, запрета на учебу никакого не было! И когда однажды его мама в сердцах высказалась в своей конторе по поводу того, что ее сын-медалист не имеет права поступить в институт, что это нарушение права гражданина на получение образования, то заранее подготовленный органами и ожидавший такого рода высказывания камилловой мамы местный сексот при всем коллективе грубо обвинил женщину в распространении клеветы на существующий строй:
– Кто лишает вашего сына права на образование? Вы сами говорите, что ему предлагают на выбор институты в разных городах. Ваш сын, если он и взаправду хотел бы дальше учиться, мог бы поехать в Нукус или в Хорезм, неважно куда. А разве в нашем городе для него не найдется работы? Он у вас не хочет ни работать, ни учиться! Вы его желание тунеядствовать прикрываете антисоветскими разговорами!
А когда одна из присутствующих при этом русских женщин возразила, что нельзя ограничивать желание мальчика учиться двумя городами, затерянными в пустыне, то сексот в новом приступе агрессивности набросился на нее:
– Ишь, какая наглая! А там, в пустыне, живут тоже советские люди, между прочим! Чем они хуже тебя! Пристроилась тут, понимаешь! Вот и тебя надо бы в Каракалпакию отправить!
При всей своей дерзости Камилл не мог обойтись без разрешения органов и отправиться туда, куда хочет. Во-первых, в паспорте каждого спецпереселенца прямо на первой странице было записано, что его владелец имеет право проживать на территории такого-то района. Там не было слов, что такой-то не имеет права пересечь границы района, а утверждалось право проживать. Поговорите после этого об ущемлении чьих-то гражданских прав, если никакое из прав не отрицается, а, напротив, кое-какие письменно подтверждаются, причем на первой же странице удостоверения личности! Но все должностные лица в СССР понимали эту запись так, как нужно, поэтому у крымского татарина Камилла Афуз-заде в любом отделе кадров немедленно потребовали бы выданное органами письменное разрешение на учебу в вузе.
Во-вторых, существовала специальная программа по выявлению скрывающихся спецпереселенцев любой национальности, и особенно тщательно проверялась национальная принадлежность молодых людей, поступивших на учебу в институты и техникумы разных городов.
В одно из своих посещений спецкомендатуры Камилл, всегда оптимистически настроенный, не мог на сей раз скрыть своего отчаяния. Истекал срок подачи документов медалистами, которые перед зачислением должны были проходить собеседование с профессорами избранного факультета, а положительного ответа на очередное прошение все не было. Комендант сомневался, что там наверху примут благосклонное к Камиллу решение. Ему было очень жаль парнишку. Несомненно, этот случай молодому гебисту казался из ряда вон выходящим: один из лучших учеников городка, золотой медалист не может получить разрешение на учебу в вузе! Но что он мог поделать?
– Ты поезжай в Ташкент и подай свои документы в приемную комиссию. Дорогу ты уже знаешь. Мне разрешено выдавать разрешение на выезд за пределы контролируемой территории только один раз в году. Как я уже тебе говорил, если тебя задержат, то вопрос с тобой буду решать я. Иди, я тебе обещаю, что огражу тебя от неприятностей в случае твоего задержания.
Чтобы оценить человеческую позицию старшего лейтенанта госбезопасности Иванова предлагаю ознакомиться с документами той поры:
"Отлучка спецпоселенца без соответствующего разрешения за пределы района, обслуживаемого спецкомендатурой, иногда ограничиваемого территорией нескольких улиц в городе и сельсовета в сельских районах, рассматривается как побег и влечет за собой ответственность в уголовном порядке".
А какова мера этой ответственности?
"За побег из мест обязательного поселения этих выселенцев привлекать к уголовной ответственности, определив меру наказания за это преступление в 20 лет каторжных работ. Дела в отношении побегов выселенцев рассматривать в Особом Совещании при МВД СССР".
Камилл на следующий день после разговора с Ивановым уже был в приемной комиссии САГУ - Средне-Азиатского Государственного Университета. Документы у него приняли, но на заявлении должна была быть виза заведующего отделом кадров. И к этому заведующему отправился с замиранием сердца Камилл. Процедура получения визы в отделе кадров для всех студентов была простой и не сулившей никаких неожиданностей формальностью, в ней никто не видел какого-либо смысла. Но смысл был, хоть и проявлялся он очень редко. Поэтому, наверное, не сходила улыбка с уст завкадрами, когда он общался с Камиллом, что обрело, наконец, смысл его чирканье пером на заявлениях абитуриентов. Однако улыбающийся завкадрами не стал немедленно сообщать в вышестоящие инстанции о появлении крымского татарина, придавшего смысл его бдению. Он написал на уголке Камиллова заявление одно слово: "Условно". Это означало, что документы у медалиста Афуз-заде приняты условно и что он будет допущен к собеседованию только по предъявлении разрешения из органов на обучение в Университете. А может быть, завкадрами улыбался от смущения, черт их знает, этих работников отделов кадров. Затем и был включен заведующий в число членов приемной комиссии, чтобы только ему одному было ведомо, что спецпереселенцев всех национальностей отсеивать, и допускать только при наличии у них разрешения от жандармского управления - власти стеснялись широкого оповещения населения о фактах ограничения прав некоторых граждан на учебу.
Камилл, несколько успокоенный, вернулся благополучно домой и продолжал ждать. Между тем вернулся из Москвы его сотоварищ по золотым медалям еврей Рафаил. Дело в том, что к тому времени была введена в СССР процентная норма на прием евреев в высшие учебные заведения. Рафик не вписался в эту норму, но, разумеется, об этом ему никто не собирался просто так взять и сказать. На собеседовании один из седобородых и очкастых профессоров очень интеллигентно, подлюга, задал юноше вопрос:
– Скажите, молодой человек, сколько ступенек на лестнице перед главным входом в Библиотеку имени Ленина?
Молодой человек смутился, не зная, как отвечать на явно издевательский вопрос. Его сочли не прошедшим собеседование и предложили сдавать экзамены на общем основании. Рафаил осилил бы конкурсные экзамены, ибо знания у него были настоящие. Но во время встретился он с московским родственником, к которому его просила зайти мама. Старый москвич поведал во многом наивному юноше о ситуации с ограничением процента принимаемых в вузы евреев и объяснил, что в Москве все еврейские вакансии уже заполнены. Он посоветовал возвращаться немедленно в Узбекистан и попытаться там преодолевать злополучную дискриминационную норму. Рафаил чуточку не подоспел ко дню последнего собеседования на избранный им факультет и подал документы на геологический, где был недобор, и его зачислили без собеседования и без экзаменов, как медалиста.