Красная рука
Шрифт:
— Джейк, слишком много вопросов, — взмолился Галлахер.
— Ничего, потерпите, пожалуйста. Я хочу спросить о судьбе служебной записки, которую передал вам перед тем злосчастным совещанием Эрденштейн. В этой записке, на сколько я понимаю, он излагал суть своих предложений.
— А, та бумажка, — небрежно сказал Галлахер, — успокойся, ее давно уже нет. Я ее просто выбросил.
— Вы помните, что было в ней написано?
— О чем ты говоришь? Как можно такое запомнить, одни технические термины. Я толком и понять ничего не смог.
— Вот, пожалуй, и все, — сказал
— Теперь ты успокоишься?
— Возможно, — ответил Джейк. — Во всяком случае, хотя бы что-то прояснилось. А теперь я поеду, если вы не будете возражать.
— Куда? — напряженно спросил Галлахер.
— В клинику, попробую навестить Уингли.
— Хорошо поезжай. Если удастся, передай ему привет от меня. И пожелай побыстрее поправляться.
Макгрегори вышел из кабинета. Джулия все это время с тревогой ожидала его. Джейк заметил тревогу в глазах Джулии, заулыбался, подошел к ней и обнял.
— Все хорошо, дорогая. Не волнуйся. Я ненадолго съезжу в клинику, проведать беднягу Уингли. Вернусь и все тебе расскажу.
— Как босс? — спросила она.
— Он очень устал за последнее время, его не следует слишком беспокоить. Все, пойду. Я тебя люблю.
Он нежно поцеловал ее и вышел из приемной.
Глава 36
Федеральная психиатрическая клиника произвела на Джейка удручающее впечатление. Высокий забор с колючей проволокой, пропускной пункт с вооруженной охраной. Охранник долго выяснял у Джейка, кто он такой и зачем приехал. Наконец, ему разрешили заехать. Джейк оставил машину на стоянке и пошел к зданию клиники. За массивными дверями новый пункт вооруженной охраны, и вновь расспросы: кто и зачем? Затем охранник позвонил и долго с кем-то разговаривал. Минут через десять к нему спустился врач в сопровождении с дюжим охранником.
Врач оказался молодым человеком, весьма щеголеватого вида. Длинные волосы были стянуты на затылке таким образом, что образовывался короткий хвостик, торчащий практически параллельно полу. Короткий белый халат, неизменный для врачей фонендоскоп, переброшенный через шею, черные брюки и начищенные до зеркального блеска туфли. В руках папка с бумагами. Изящно подстриженная бородка дополняла облик врача. Рядом с ним стоял охранник, весьма внушительных размеров. Он постоянно что-то жевал и тупым взглядом рассматривал Джейка, постукивая по ноге длинной резиновой дубинкой.
Врач направился к Джейку и поздоровался:
— Я, врач клиники, меня зовут Джон Пенн. Вас, если не ошибаюсь, зовут Джейк Макгрегори?
— Да, вы не ошибаетесь.
— Добрый день, рад вас приветствовать в стенах нашей клиники. Вы хотели проведать своего знакомого, который поступил к нам сегодня утром?
— Да.
— Увы, пока это невозможно. Он в тяжелом состоянии.
— Доктор, не могли бы вы объяснить, что с ним случилось?
— Должен вас огорчить, — начал рассказывать врач, — у вашего знакомого тяжелые расстройства психической деятельности. Выражается это в постоянных галлюцинациях комплексного характера, неадекватном восприятии окружающей его обстановки, иначе говоря, иллюзиях.
— Какая жалось, — сказал потрясенный Джейк.
— Да, — продолжил врач, — причем галлюцинации у него носят комплексный характер, что встречается исключительно редко. Обычно у больных бывают галлюцинации, которые разделяются по органам чувств. Например, только зрительные, только слуховые, или обонятельные. У него же все вместе. Представляете, все время мечется и кричит, что его душит огромная рука красного цвета, от нее якобы исходит чудовищный запах, раздаются грохот, раскаты грома. Он постоянно пытается спрятаться от этой красной руки, все время просит о помощи. В общем, полный бред.
Джейк был настолько поражен рассказом врача, что не мог вымолвить ни слова.
— Мы предпринимаем все меры, — продолжал объяснять врач. — Однако для ускорения процесса выздоровления необходимо знать о причинах заболевания. Вы можете что-нибудь рассказать?
— Я, — растерялся Джейк, — я не знаю. А что надо рассказывать?
— Понимаете, Макгрегори, такие психические расстройства возможны, как при тяжелых формах шизофрении, так и при алкогольном галлюцинозе. Расскажите, какой образ жизни он вел?
— Нет, Уингли вообще алкоголь не употреблял, — уверенно сказал Джейк. — Если собрать весь алкоголь, который он выпил за всю свою жизнь, не наберется и стакана. Так что, алкоголь можно полностью исключить, наркотики тоже.
— Понятно, нам недавно удалось кое-как взять у него пробу крови. Сейчас ее анализируют, состав крови позволит нам сделать определенные выводы. Но вы, может быть, вспомните, были ли у Уингли тяжелые инфекционные заболевания, черепно-мозговые травмы? Нам ведь так и не удалось обследовать его голову, все время бьется в истерике.
— Про его детство ничего не могу сказать, — начал рассказывать Джейк, — а про последние четыре года, что мы вместе работаем, могу сказать, что ничего серьезного с ним не случалось… Понимаете, доктор, Уингли всегда был мнительным и крайне неуверенным в себе человеком. Постоянно всего опасался, боялся проявлять инициативу, но рассуждал всегда здраво, очень часто предлагал оригинальные технические разработки. Правда, всегда сильно переживал, как примут его идеи окружающие.
— Похоже на интеллектуально-шизоидный тип, — предположил врач.
— Что вы сказали? — переспросил Джейк.
— Не обращайте внимания, продолжайте.
— Должен вам сказать, доктор, что последние недели Уингли по неизвестным мне причинам стал особенно тревожным. Постоянно озирался, даже на работе, а ведь наши здания хорошо охраняются. Ему казалось, что за ним кто-то все время следил.
— Да, да, мания преследования, — констатировал врач. — Значит, болезнь обострилась несколько недель назад. Что же, Макгрегори, сведения, которые вы рассказали, могут нам помочь. Спасибо.