Красная рука
Шрифт:
— Какая беременность?
— Обычная, — пожала плечами Джулия.
— Так ты беременна?! — после некоторой паузы спросил потрясенный Джейк.
— Да.
— Погоди… а кто отец?
— Господи, Джейк! Разве можно так? Спустись же, ты, наконец, на землю. Ты отец! Кто же еще?
— Я?
— Ты, что, не рад?
Что ответить на этот вопрос Джейк не знал. Все смешалось в его голове: трагедия с Уингли, известие об Эрденштейне, беременность Джулии. Он обнял Джулию, и с трудом справившись со спазмами, охватившими горло, прошептал:
— Прости, пожалуйста…
Глава 39
Питер Саммерс в
— Мистер Уилкинс, добрый день. Мне необходимо поговорить с вами.
Управляющий отделением узнал его:
— А, лейтенант, рад вас видеть, заходите. Что привело вас к нам?
— Все тот же случай, — ответил Саммерс. — Не дает мне покоя это дело.
— Хорошо, мистер Саммерс, — сказал с некоторым удивлением управляющий. — Как понимать ваш визит? Значит ли это, что полиция продолжает расследование параллельно с ФБР?
— Нет, — ответил полицейский, — скорее, это моя личная инициатива… Интересно, а как успехи у ребят из ФБР?
— Мне не докладывают, — пожал плечами управляющий отделением. — Но, похоже, что не очень то они продвинулись. Собрали сведения, изъяли некоторые документы и удалились. Пока тихо.
— Не думаю, что они выйдут на настоящего преступника, — уверенно заявил Саммерс. — Впрочем, я здесь не для того, чтобы обсуждать работу коллег из ФБР.
— Мистер Саммерс, — удивился управляющий отделением, — если я правильно понимаю, вы не считаете Браверса преступником?
— Да, теперь я уже с полной уверенностью могу сказать: ваш охранник не преступник, он — жертва.
— Уже за это спасибо, — облегченно вздохнул управляющий, — вы просто не представляете наше положение. Руководство банка устроило нам настоящий разнос за неумение подбирать людей в охрану. Попробуйте представить: одно дело хитроумное ограбление, совершенное бандой преступников, другое — банк ограбил свой охранник, а потом еще и застрелился на рабочем месте. Это же скандал. Идут постоянные проверки всех работников. А охранников просвечивают вдоль и поперек, словно на рентгене.
— Нет, не сомневайтесь, — ответил полицейский, — ваш охранник был честным человеком. Он жертва преступника, обладающего чудовищными возможностями. Простите, но о деталях дела я говорить не стану. Да, если честно сказать, то полностью всех обстоятельств я и сам пока не представляю.
— Мистер Саммерс, а могу я доложить начальству, что Браверс не виновен?
— Думаю, что не следует этого делать, — ответил лейтенант. — Убедительных доказательств этому в настоящий момент еще нет. Да, и расследование я веду неофициально. ФБР такое не понравится… Но я приехал к вам по другому поводу. Вот фотография одного человека. Необходимо опросить всех без исключения работников вашего отделения. Может быть, кто-нибудь из них опознает этого человека. Нам важна любая информация о нем. Кстати, начнем с вас. Посмотрите на фотографию, возможно, что-нибудь вспомните.
Джорж Уилкинс взял фотографию и стал внимательно рассматривать ее. Он смотрел долго, пожимая плечами. У Саммерса сложилось впечатление, что управляющий отделением все это время что-то напряженно обдумывал. Какие-то обстоятельства мешали ему сразу однозначно ответить. Саммерс всегда придавал эмоциональной стороне допроса или опознания особое значение. Люди в подобных ситуациях не всегда говорили правду, или то, что они думали на самом деле. Такова уж природа человека. Саммерс это
Правда, эмоции «не пришьешь» к протоколу. Для дела необходимы были только неопровержимые доказательства. Ведь Саммерс был следователем, и поэтому для него важно было не только поймать преступника, но и добиться справедливого приговора в суде. А это две большие разницы. Говоря о судебном производстве, Саммерс чаще обычного вспоминал свой знаменитый «фунт лапшички». И было от чего! Ужасно не любил он участвовать в судебных заседаниях. Долгие и нудные мероприятия, но, самое главное, в суде необходимо было строго следовать установленным правилам, так как даже малейшее отступление от них могло привести к оправданию преступника. Саммерса это быстро утомляло, и он старался избегать участия в судебных заседаниях. Другое дело — поиск преступника, противоборство с ним. Преследуя преступника, Саммерс чувствовал себя хозяином положения, и это чувство окрыляло его. Во всяком случае, до последнего времени.
Сейчас же Саммерс внимательно следил за управляющим отделением банка. Наблюдая за тем, как управляющий рассматривает фотографию, он пришел к выводу, что сомнения Уилкинса не случайны. Более того, Саммерс пришел к выводу, что Уилкинс видел Эрденштейна. Иначе и не могло быть. Ведь прежде чем оказать какое-либо влияние на психику потенциальной жертвы Эрденштейн должен был внимательно изучить этого человека. Особенности его поведения, привычки, возможно, даже такие пристрастья, наличие которых человек пытался скрыть от других. Только тогда он мог добиться максимального эффекта влияния на психику человека, выбранного им в качестве жертвы. Но для такого изучения особенностей нужно время, и, возможно, личные встречи.
У Саммерса в этот момент даже появилась озорная мысль: «Что, если напомнить Уилкинсу о маленьком гноме, которого он якобы видел во сне? О том самом гноме, которому Уилкинс назвал шифр сейфа. Возможно, это поможет ему вспомнить Эрденштейна?»
В том, что это был не сон, Саммерс уже не сомневался. Однако, поразмыслив, он решил ничего не говорить. Возможно, для того, чтобы не расстраивать Уилкинса, а, может быть, с целью не допустить утечки информации о наличии у преступника устройства, позволяющего оказывать неограниченное влияние на психику людей. От одной только мысли о возможности использования преступным миром подобных устройств у Саммерса вдоль спины неприятной волной проходил холодок.
— Не могу объяснить, — сказал, наконец, управляющий отделением, — мне почему-то трудно вспомнить что-либо конкретное. Но лицо у этого человека весьма оригинальное, такие лица обычно не забываются. Возможно, где-то видел, но где и при каких обстоятельствах вспомнить не могу… Знаете, лейтенант, вся наша жизнь связана с постоянным мельканием лиц. Часто на эти лица не обращаешь внимания, но они оставляют следы в нашей памяти. Странное дело, чем больше смотрю на фотографию, тем больше мне кажется, что я видел этого человека, но ничего конкретного вспомнить не могу.