Красная Шапочка выходит на охоту
Шрифт:
— Каким образом? — граф развел руками. — Вы же слышали, что сказал Бужере — вашу подругу убили в полночь. А в полночь я был с вами.
— Вы могли убить ее, пока я была без сознания.
— Да, тут у меня нет свидетелей, — признался он. — И все же, неужели вы серьезно подозреваете меня?
Я смотрела в его янтарные глаза, и не знала, что хочу увидеть в них. Жажду крови, страсть или что-то более глубокое, нежное…
На секунду я смешалась и арбалет дрогнул в моей руке. Граф не воспользовался этим, не набросился на меня, не заговорил, пытаясь
— Здесь был оборотень, — сказала я, — кладя арбалет на плечо. Он рыжий и лысый. Я попала ему в ляжку. По ране его можно будет узнать.
Граф на секунду опустил ресницы, а потом посмотрел на меня с ласковой и немного грустной насмешкой и взялся за поясной ремень.
— Мне спустить штаны? — спросил он с нарочитым смирением. — Чтобы вы убедились в моей невиновности.
— Паясничаете даже на месте, где произошло убийство, — сказала я презрительно. — В вашей душе ничего святого.
— Что насчет штанов? — спросил он кротко, как мальчик из церковного хора.
— Оставьте при себе, — бросила я. — Я видела, что вы не хромаете. И вам неоткуда было бы взять здесь чистые и целые штаны. Не Франко же вам их одолжил.
— Рад слышать голос разума, — сказал граф необыкновенно серьезно. — Клянусь вам, Медхен, я не причастен к убийствам. И мне искренне жаль вашу подругу. Примите мои соболезнования.
Я опустила арбалет, Рауль Лагар уронил трость и в три шага оказался рядом, осторожно обнял, прижал к груди. Нет, я не собиралась выказывать слабость, но несколько слезинок скатились по щекам и упали на камзол графа.
— Позвольте, я провожу вас в замок, — сказал Лагар.
— Нет, я не хочу возвращаться, — ответила я, освобождаясь из его объятий. — Пойду в церковь. Надо заказать заупокойную службу по Анне-Ми.
— Тогда я пойду с вами, — он нехотя отпустил меня. — Позвольте сопровождать вас. Я ведь верноподданный его величества, и обязан оказывать содействие его людям. Красным Шаперонам.
— Вы знаете, — только и сказала я.
— Догадался, — подтвердил граф. — И не сказать, чтобы был слишком удивлен. Что-то подобное я и предполагал.
— Если вы говорите правду, — произнесла я, — и если хотите поймать убийцу, вы должны помочь мне.
Он молча кивнул.
— Мне надо увидеть всех мужчин Ардеша, — продолжала я. — Прежде всего — лысых и рыжеволосых. Также мне надо, чтобы все лекари, врачи и аптекари были предупреждены, что если к ним обратятся за помощью или будут покупать кровоостонавливающее лекарство, они обязаны сообщить об этом. Пусть сообщают вам или Франко Навалю. Обо мне пока не рассказывайте никому.
— Будьте спокойны, Медхен, — тихо сказал Лагар.
Мы пошли с Марсова поля, и трость с серебряным набалдашником осталась лежать на земле. Граф даже не вспомнил о ней.
Отпевание Анны-Ми назначили в этот же день. В церкви было полно народу. Я, граф, Саломея и де Навали сидели в первом ряду, прямо перед гробом. Крышку отодвинули только наполовину, и было видно только нетронутое лицо Анны-Ми.
Саломея сидела очень прямо, глядя перед собой. Губы ее беззвучно шевелились — она повторяла за священником слова молитвы, осторожно переворачивая страницы молитвослова. Франко Неваль опустил голову и стиснул руки так, что побелели костяшки. Лицо графа было непроницаемым, а я… я не могла молиться. Пока шла заупокойная служба, я незаметно оглядывала прихожан. Были здесь и рыжеватые, и лысые мужчины, но никто из них не хромал и не походил на раненого.
По окончании службы я принимала соболезнования, как самый близкий человек покойной.
— Уверены, что не желаете, чтобы я вас подождал? — спросил граф шепотом.
— Благодарю, не стоит, — отказалась я.
Постепенно церковь пустела, Лагары тоже уехали, и остались лишь я, священник и Франко возле тела Анны-Ми.
Я в последний раз поцеловала высокий бледный лоб подруги, и крышку закрыли.
Вот и всё. Вот так заканчивается жизнь красных шаперонов.
— Она была… такая красивая… — с усилием произнес младший Неваль и отвернулся, скрывая слёзы.
— Такова судьба почти всех шаперонов, — ответила я, когда гроб выносили, чтобы похоронить на кладбище за церковью. — Рано или поздно это происходит со всеми. И мы ничего не можем с этим поделать. Но мы можем кое-что другое. Мы должны поймать убийцу.
— Мы это обязательно сделаем, — глухо ответил Неваль. — Даже если мне придется прожить в этом проклятом городке всю жизнь!
Мы стояли рядом, пока священник читал прощальную молитву, потом бросили на гроб по горсти земли и молча смотрели, как закапывают могилу.
Когда священник и могильщики ушли, я положила на свежий земляной холмик букет незабудок.
— Пойдете к Лагару? — спросил Неваль, когда мы медленно пошли прочь с кладбища.
— Да, надо собрать вещи Анны-Ми, — ответила я. — Перевезу их сюда. Жена священника пообещала выделить мне комнату.
— Это хорошо, — быстро произнес ловчий.
Мы вернулись в церковь, потому что я хотела поставить заупокойные свечи, чтобы они горели всю ночь.
— Что вы имеете против графа Лагара? — спросила я.
— Ничего.
— Не лгите, Франко, — грустно усмехнулась я. — Сейчас правда — наше единственное оружие. Давайте не будем лгать друг другу. Ради памяти Аны-Ми.
Мы сели на скамейку у самой стены, и я приготовилась слушать.
— Я и Лагар служили в одном полку, — начал ловчий. — Он проявил себя, как храбрый, даже безрассудно храбрый солдат. Мы очень сдружились. Однажды он спас мне жизнь. Бой был кровопролитный, много наших погибло. У редута остались только я и Лагар, нас окружили. Я насчитал семерых, а патронов у меня оставалось лишь два. К тому же, я был ранен. Мы приготовились обороняться, я потерял сознание. А когда очнулся, Лагар уже вынес меня к лазарету. Благодаря ему я остался жив. А сам он, как ни странно, не получил ни единой раны.