Красная смерть
Шрифт:
– Стоило вам попасть в тюрьму, как ФБР нашло бы кого-нибудь другого на ваше место. Тогда Лоуренс получил бы ваши деньги и вышел сухим из воды.
Мофасс расплакался.
– И вы собирались подставить меня?
– А что вы сами-то собирались сделать для ФБР? Разве действовали не так же, как он? Спасая свои деньги, готовы были причинить вред кому угодно. Разве не так?
Мофасс нанес удар в мое самое уязвимое место.
– Давай кончать это, – сказал Крыса.
Он повел своим пистолетом в сторону Мофасса. Я не поверил своим глазам, когда увидел, насколько, съежившись, жирный человек
– Не надо.
– А я-то думал, ты хочешь пролить кровь этого малого. – В голосе Крысы звучало негодование. – Он ведь поимел тебя через рот, не так ли?
– Это так.
– Тогда давай убьем этого ублюдка.
– И это было бы справедливо. Но у меня есть идея получше.
Мофасс получил еще один шанс.
– Например?
– Мофасс, дайте-ка мне домашний адрес Лоуренса.
– Да-да, конечно.
– И домашний телефон.
– Да, сэр, мистер Роулинз, у меня это все при себе.
– Только не делайте ошибок, – предостерег я его, – здесь вам не карусель. Один неверный шаг – и вы в могиле. Мой приятель Реймонд – это смерть, не пытайтесь убедиться в этом на собственной шкуре.
– Вы можете не предупреждать меня об этом, – произнес Мофасс своим обычным деловым тоном. – Но что вы задумали?
– То самое, что ждет вас, попробуйте только вести себя не так, как надо.
Он сообщил мне адрес и телефон, и я сказал ему:
– Топайте домой, Мофасс, или уезжайте куда-нибудь. Завтра к этому времени все будет кончено.
Когда Мофасс убрался, Крыса сказал:
– Нам следовало его убить.
– Не было причины, – ответил я.
– Он пытался тебя надуть и ограбить.
– Это верно. Но знаешь, мы никогда не были друзьями. Мофасса и меня связывал только бизнес. А бизнесмены подчас крадут просто для того, чтобы не терять навыков, необходимых для ведения законных дел.
Я был рад исчезновению толстяка. Он напустил невероятное количество газов, провонял все помещение.
– Спасибо тебе, Реймонд, – сказал я.
Мы пожали друг другу руки.
– Ты мой друг, Изи, и не должен меня благодарить. Это ты открыл мне глаза на Ламарка. Ты мой лучший друг.
По пути домой я думал о том, как собирался увезти жену и сына Крысы в Мексику. Я не смог убить Мофасса, потому что был ничуть не лучше, чем он.
Дома я набрал номер, который мне дал Мофасс.
– Алло? – послышался робкий женский голос.
– Могу я поговорить с мистером Лоуренсом? – спросил я.
– А кто говорит? – В голосе женщины звучал страх, такой дикий страх, что я был потрясен.
Но я сообщил, кто я такой. И она отправилась за моей судьбой.
– Роулинз?
– Мне нужно две с половиной тысячи долларов, – сказал я. – И не вешайте мне лапшу на уши. Я знаю, деньги у вас есть. Я хочу получить их завтра вечером десятками и двадцатками.
– Какого дьявола... – начал он.
Но я оборвал его:
– Послушай, парень, у меня нет времени для твоей трепотни. Я знаю, чем ты занимался, и могу это доказать. Мофасс проговорился. Думаю, ты не допустишь, чтобы к тебе пригляделись повнимательней. Так что оставь эту бодягу и принеси мне деньги, а не то твоя контора превратится в тюремную камеру.
– Если это какой-то трюк, рассчитанный
Лоуренс пытался говорить таким тоном, словно он все еще остается хозяином положения, но я чувствовал – язык у него вспотел!
– Гриффитс-парк, Реджи. Рядом с обсерваторией, у самого входа. В восемь вечера. Человек, служивший в армии, должен понимать, что такое точность.
Я объяснил, как туда доехать, и, не дав ему сказать ни слова, повесил трубку.
Знали бы вы, как это было приятно.
Глава 37
Около семи утра я припарковался на Стенли-стрит, примерно на расстоянии одного квартала к северу от Олимпийского бульвара. Здесь жили только белые, но я рискнул, надеясь не попасться на глаза полиции. Документы лежали рядом со мной на переднем сиденье в конверте, на котором было напечатано его имя. Я надел черные перчатки, фуражку и форменную куртку из отеля в Хьюстоне, где когда-то служил Дюпре.
В восемь с четвертью Лоуренс вышел из дому. Я низко пригнулся, искоса следя за ним, и потрогал языком дырку, которую Примо сделал в моем рту. Лоуренс подошел к своей машине и уехал, оставив дома жену и ребенка.
Я подождал с полчаса, чтобы его жена ничего не заподозрила, и постучал в дверь. В глубине квартиры слышался детский плач. Он стал громче, когда дверь отворилась.
Миссис Лоуренс была маленькая рыжая женщина. Волосы ее основательно поседели. Она была еще достаточно молодой, но выглядела какой-то пришибленной. Ей стоило немалых усилий заставить себя посмотреть мне в лицо. По левую сторону ее рта пролегал небрежно зашитый шрам. Кожа вокруг правого глаза вспухла и обесцветилась. Белок пронизывали кровавые жилки.
– Чем могу быть полезна? – спросила она.
– Я принес пакет, мэм, – четко произнес я. Так мы обращались к офицерам во время Второй мировой войны.
– Для кого?
– Для Реджинальда Лоуренса, – ответил я. – Из юридической конторы в Вашингтоне.
Женщина попыталась улыбнуться, но ребенок снова заплакал. Она быстро взглянула на него и снова повернулась ко мне.
– Я его жена и приму пакет.
– Право, не знаю, – замялся я.
– Пожалуйста, поскорее, у меня болен ребенок.
– Ну хорошо, только я должен получить один доллар девяносто пять центов за доставку.
– Подождите. – Она раздраженно вздохнула и побежала в ту сторону, откуда доносился плач.
Я проскользнул в прихожую и достал лист бумаги с секретной правительственной информацией, сложенный в несколько раз. Оглядевшись по сторонам, я заметил вешалку для пальто и резной полированный столик. Я проворно выдвинул ящик столика и сунул улику под стопку дорожных карт.
Потом прошел в комнату, где хозяйка хлопотала над детской кроваткой. Кровать была невелика, но ребенок – такой тощий, что рядом с ним могли бы уместиться еще несколько малышей. Тельце ребенка было довольно длинным, но ручки и ножки тонкие, под стать новорожденному младенцу. Шершавые запястья – сплошь в царапинах, а голая грудка покрыта свежими сине-зелеными ссадинами. Один его глаз смотрел куда-то в сторону, а другой был устремлен на меня. Он не переставал хныкать.