Красно-белый. Том 5
Шрифт:
Гаврилов тоже ускорился, чтобы первым подобрать ничейный мяч, и когда он увидел мои дикие глаза и перекошенный кривой ухмылкой рот, тут же сообразил, что от него требуется. И как только я пронёсся мимо, Юрий Васильевич забросил мяч, словно рукой на чужую половину поля. И в тот же самый момент один из защитников сборной ФРГ дал Гаврилову по ногам, а второй игрок обороны побежал со мной наперегонки. Кончено, финский судья мог бы свистнуть штрафной, и поломать нашу стремительную контратаку. Но Мартти Хирвиниеми этого не сделал, повинуясь духу и красоте футбольной игры.
Я же летел вперёд просто замечательно. Не знаю, выбежал бы из 10 секунд на 100-метровке, если бы нёсся
— Даааа! — заорал я, когда мяч вонзился в сетку, и уже в более размеренном темпе побежал на свою половину поля.
— Гоооол! — запрыгали люди на трибунах главного стадиона города Тбилиси.
«Жаль времени ещё вагон и маленькая тележка, — подумал я, принимая поздравления от всей сборной СССР. — За 15 минут можно не только отыграть гандикап в два мяча, но и победить. А лично мне нужна только победа, одна на всех я за ценой не постою».
— Терпим, мужики, терпим, — пробурчал я, пока меня хлопали по плечам. — Немного осталось потерпеть.
— Да-да, — захохотал Юрий Гаврилов, — ещё немного, ещё чуть-чуть. Последний тайм — он трудный самый.
— Осталось всего две минуты до конца интереснейшего матча, — пророкотал Котэ Махарадзе. — Почти две минуты, если главный судья не накинет сверху ещё какой-нибудь лишний срок. Я напоминаю, что счёт 3:2 в нашу пользу. Однако сборная ФРГ теперь полностью владеет игровой инициативой и не выпускает наших парней из своей штрафной площади. К сожалению обидным получился второй гол в ворота Рината Дасаева. После очередного навеса в штрафную, когда мяч заметался по площадке, вездесущий нападающий Румменигге хитро подкрался и буквально затолкал футбольный снаряд в сетку. Тем временем на газоне всё ещё лежит Юрий Гаврилов. Рефери из Хельсинки показывает, что Гаврилова нужно унести за пределы поля. Но с этим не согласен нападающий Владимир Никонов. Он предлагает осмотреть ногу нашего полузащитника прямо здесь, так сказать в непосредственной полевой обстановке. И с этим я категорически согласен. Зачем футболиста попусту носить два раза, туда и сюда? Тем более Гаврилов уже встал. Нога не болит, настроение хорошее, матч можно продолжать. Осталось всего две минуты до финального свистка.
— Собрались! — осипшим голосом проорал я, покосившись на большое электронное табло, где основное время матча уже истекло.
В эту самую секунду западногерманские гости всей толпой потянулись в нашу штрафную площадь, так как финский судья дал возможность пробить последний угловой удар. Только голкипер Нигбур остался в рамке своих ворот на противоположной половинке поля. Я же быстро прибежал на правую ближнюю штангу. Иногда игрок около штанги приносит немалую пользу, страхуя на выходах своего вратаря. К тому же сейчас моё сердце тревожно застучало, и я кожей почувствовал надвигающиеся неприятности. «Терпеть, мужики, терпеть», — прошептал я себе под нос.
Наконец, Хирвиниеми дунул в свиток, футболист сборной ФРГ поднял руку, затем разбежался и навесил мяч точно на 11-метровую отметку, где столпилось человек шесть или семь игроков обеих команд. И Ринат Дасаев вновь смело пошёл на этот навес. Всё же с
Я взмыл вверх и поставил лоб под летящий мяч. Но он сначала ударился в мою голову, затем зацепил перекладину и отлетел всего на десять метров в поле. Но и тут первыми на мяче оказались гости. Именно футболист в белой футболке шибанул по футбольному снаряду своей здоровой головой. И теперь уже Дасаев в красивом прыжке спас команду, отбив мяч кулаком.
Однако и на сей раз кожаная футбольная сфера не улетела далеко. На границе нашей штрафной площади её поймал на грудь нападающий гостей Румменигге, подработал её коленом, и тут до меня дошло, что он сейчас жахнет в левый угол, как в моём недавнем коротком сне. Поэтому я сделал один стремительный шаг и прыгнул «рыбкой» вперёд, стараясь перекрыть нижний левый угол. И тут что-то чёрное мелькнуло перед глазами и с глухим стуком ударило меня в лицо. И я как в боксе на несколько секунд потерял ориентацию в пространстве, и для меня погас белый свет.
— Ааааааа! — вдруг донёсся крик болельщиков, когда сознание резко вернулось.
— Никон, ты как? — испугано, спросил Ринат Дасаев, склонившись над моим распластанным телом.
— Где мяч? — пролепетал я, схватившись одной рукой за голову.
— Улетел, ту-ту, — загоготал Дасаев. — Победа, Володя. Мы победилиии! — заорал он, подняв руки вверх.
«Что ж у нас все победы-то через одно место?» — проворчал я, еле поднявшись на ноги. А на поле к этому времени творилось черт-те что. Горячие болельщики тбилисского «Динамо» повыскакивали со своих мест, прорвали хлипкое милицейское отцепление и огромной толпой высыпали на поле. Кто-то из них пел, кто-то танцевал лезгинку, кто-то пожимал руки и обнимал как игроков нашей сборной, так и сборной ФРГ. Кстати, не сказал бы, что немцы как-то сильно расстроились. Так как для них это была обычная товарищеская игра в рамках подготовки к ещё двум матчам европейского отборочного турнира. Это я провёл матч жизни, это моя судьба зависела от результата сегодняшней встречи. И вдруг из толпы выбежал Карл-Хайнц Румменигге.
— Гуд гейм, — сказал он, пожав мою руку.
— Гуд гейм, — кивнул я, похлопав легенду мирового футбола по плечу, прежде чем он исчез обратно в толпе.
— Володя, давай за победу! — загудел Юрий Гаврилов, которому уже кто-то подарил кувшин вина.
— Давай по глоточку, — устало улыбнулся я, ещё не до конца осознавая, какое больше дело мы все вместе сделали.
На следующее утро я очнулся в кровати номера гостиницы «Иверия», который снимала моя подруга манекенщица из ГУМа Милана. О том, как проходили торжества по поводу знаменательной победы над сборной ФРГ со счётом 3:2, я помнил урывками и очень смутно. Ибо вино полилось рекой ещё в раздевалке тбилисского стадиона.
В моей памяти отлично запечатлелось, как к нам зашёл первый секретарь ЦК КПСС Грузии Эдуард Шеварднадзе, с которым я и мои товарищи осушили по бокалу. Затем всю сборную СССР повезли в ресторан гостиницы «Иверия». Там мы ели, пили, танцевали и, конечно же, пели со сцены под аккомпанемент каких-то музыкантов. По крайней мере, песню «С днём рожденья, родная» я исполнил раз пять. И если бы не моя красавица Милана, то местные барышни разорвали бы меня на несколько частей. А вот что я вчера наговорил и наобещал, этого моя память не сохранила.