Красные бригады. Итальянская история
Шрифт:
Да, но как можно считать, что в ДК Моро и Андреотти равноценны?
Возможно, мы допустили ошибку в суждениях, я не могу отрицать этого абсолютно. Возможно, мы не понимали, что между ними существуют гораздо более глубокие различия, чем кажется. Конечно, если они и были, то понять их в то время было нелегко. Андреотти и Моро маршировали вместе целые луструмы, они играли друг с другом в правительстве и партии в течение тридцати лет. Даже правительство, инаугурированное 16 марта, было детищем обоих: Моро в своих письмах ни на минуту не переставал об этом вспоминать. Да, стиль, конечно, другой. Моро — первосвященник, способный основать ересь, чтобы свести счеты с властью. Андреотти — скорее жонглер, который в конце игры заставляет исчезнуть колоду карт. Сегодня легко сказать, что это разнообразие могло
16 марта. Почему вы были готовы или почему правительство Андреотти пришло в парламент?
Мы, конечно, знали, что это был день презентации правительства Андреотди. Запуск национального единства обсуждался уже давно. Но, как это ни прискорбно, совпадение дат случайно. Оно зависит исключительно от тонкой настройки действий. С другой стороны, пятнадцатью днями раньше или пятнадцатью днями позже смысл не изменится: политическое время — это прохождение фазы, а не дня.
Просперо Галлинари сделал заявление на суде, перед тем как суд удалился в зал заседаний, о том, что решение о захвате было принято 16 марта, потому что это совпало с присягой правительства.
Эти речи были произнесены позже.
Патрицио Печи заявил на суде, что захват планировался надолго, даже до сентября. Это правда?
Это правда, что эта акция планируется как центральная часть кампании, «весенней кампании», как мы ее называли. Поэтому она не будет иметь очень коротких временных рамок, и она будет сопровождаться крещендо партизанских инициатив в других городах. Но такие длительные сроки нереальны для любого похищения, тем более такого политического деятеля, как этот. Не будем шутить, в городской партизанской войне пятьдесят пять дней — это уже бесконечный срок. Мы учитывали, что сроки могут быть не короткими: они будут определяться противоречиями, которые, по нашему мнению, могут вскрыться между политическими силами. От них зависел бы и исход похищения, и мы не скрывали, что это мог быть очень жесткий выбор; казнь пленника была событием, которое мы не могли исключить. Но это был, конечно, не тот вывод, к которому мы стремились, мы стремились как раз наоборот. С первого и до последнего момента мы стремились к некровавому исходу для Моро. А с другой стороны, никто даже не пытался.
Подготовка к похищению, если все сказать и сделать, длилась пять месяцев. В чем она заключалась?
Прежде всего, узнать все о Моро, его ежедневные привычки, шаг за шагом: во сколько он выходит из дома, куда идет, какими маршрутами, когда возвращается, в какие дни недели делает одно, а в какие — другое. Это не так просто, Моро путешествует, у него много обязательств, нет движений, которые повторялись бы достаточно часто в течение дня. В конце концов, мы возвращаемся к тому, с чего начали, к церкви Санта-Кьяра, где Россино случайно заметил его несколько месяцев назад. Когда он в Риме, он регулярно ходит на утреннюю мессу. Мы изучаем маршрут, по которому он едет, он всегда один и тот же, ведь возможные вариации невелики, и все в начале, потому что с определенного момента дорога обязательна. Эскорт всегда один и тот же, по крайней мере, по количеству, а в основном по компонентам. Машины время от времени меняются. Их две, но темп типичен для сопровождаемой колонны: у них императивность человека, привыкшего проезжать на красный свет, спутать их невозможно.
Сдались бы вы, если бы Моро использовал броневик?
Абсолютно нет. Бронеавтомобиль — это не танк. Его нельзя атаковать самым обычным оружием, но для того, чтобы пробить бронемашину, многого не нужно. Например, винтовки «Фал» или автоматы Калашникова могут пробить обычный бронетранспортер, это очень распространенное боевое оружие. В то время у нас их не было, но если бы они нам понадобились, уверяю вас, мы бы их нашли. Может быть, подобрав их там, где они обычно лежат.
Где вы научились стрелять с такой точностью?
Вы бы так не сказали. Вам удалось убить пятерых человек из эскорта57 , оставив Моро невредимым и не задев друг друга.
Но нет, давайте не будем путать партизанскую организацию и военно-технический потенциал. Уверяю вас, что бригатисты не были великими воинами. Они были грозными политическими организаторами, коммунистическими боевиками, способными к самодисциплине, которая, как я тогда не понимал, граничила с безумием: именно это необходимо для длительной вооруженной борьбы, которая имеет хоть какой-то шанс на успех в сверхмилитаризованном городе. Вместо этого наша военная подготовка вызвала бы смех у капрала в любой армии.
Вы, наверное, проводили огневые учения?
Да, но от случая к случаю, всегда вблизи боевых действий, для группы товарищей, которые должны были участвовать. Для похищения Моро мы даже не проводили их, потому что товарищи, отвечающие за реальные действия, были из разных колонн и разных частей Италии; если каждый тренировался самостоятельно, я знаю, что римские товарищи делали это в горах, в Апеннинах, около Терминилло. Естественно, они выбирали уединенные места, проселочные тропы или заброшенные каменоломни. Ходили легенды, что у БР было стрельбище: у нас его никогда не было. Правда в том, что для настоящей тренировки нужно много стрелять, но всегда и везде достать боеприпасы труднее, чем оружие. Мне вспоминается фраза Че Гевары: «Партизана можно отличить от солдата Батисты, если он не стреляет очередями». Мы очень мало тренировались, за десять лет я стрелял из пулемета, наверное, не больше пары раз. В БР я не знаю ни одного снайпера, как, например, в фильмах. Но не это главное: главное — время, организация, внезапность. Кроме того, конечно, политическая мотивация, без которой никто и пальцем не пошевелит, опасность остановит. Говорят, что мы были эффективны, очень эффективны, но никогда не добавляют, что мы шли на огромный риск: я никогда не предпринимал действий, которые не были связаны с риском оставить свою кожу позади. Многие из нас были убиты на тех же дорогах, где мы сбивали тех, кого считали врагами. Это, конечно, никого не освобождает морально, и я, конечно, не из тех, кто оправдывается. Но помнить об этом полезно.
Вы сказали, что главное — это время, организация и внезапность?
Конечно, преимущество первого хода; у нас не было никакого превосходства, кроме этого, чтобы противостоять огромной силе аппарата, против которого мы выступали. Если инициатива принадлежит вам, у вас есть преимущество. В остальном, чтобы компенсировать наши недостатки, приходилось прибегать только к организационным хитростям. Например, в Via Fani мы не были уверены, что в перестрелке все пойдет по плану, и поэтому решили задействовать вдвое больше товарищей, чем это было технически необходимо. И никогда еще прогноз не был таким точным.
Сколько?
За ликвидацию эскорта отвечают четыре товарища, по два на каждую машину в колонне. И все они, очевидно, расположены на одной стороне дороги: реконструкция обратного неверна и, прежде всего, глупа: если один оказывается на линии огня товарища, один в итоге убивает другого. Это очевидно для любого человека с толикой здравого смысла, не обязательно быть экспертом по баллистике, просто не надо пудрить мозги в попытках доказать, что на улице Фани был не только БР, но и кто знает кто еще. Правда в том, что мы выбрали Виа Фани именно потому, что именно в этой точке можно было лучше контролировать перестрелку. Кроме того, как я уже сказал, это было определенное место встречи: Моро всегда ходит на мессу в Санта-Кьяра, и, не хочу умалять способности его эскорта, он всегда ходит одной и той же дорогой.
В каком смысле перестрелка на Виа Фани была более контролируемой?
С оперативной точки зрения идеальным вариантом была бы сама церковь Санта-Кьяра. Моро остается там на двадцать или тридцать минут, на время мессы, располагается на одной из первых скамей, а два агента из конвоя контролируют входы сзади. Остальные остаются снаружи, во дворе церкви или возле машин. Было бы относительно легко нейтрализовать эскорт и вывести Моро через заднюю дверь церкви.