Красные нити
Шрифт:
— Сильвестр, договаривайте, — приказал Стас.
Но Гольшанский упрямо покачал головой.
Корнилов вдруг ощутил, что его переполняет странное мрачное и угнетающее чувство. Оно, подобно отравленному воздуху, стремительно заполняло комнату для допросов. Нечто невидимое и не осязаемое, вызывающее гадкое и мерзкое предчувствие приближающейся беды. Оно стремительно крепло, росло и накапливалось.
Стас почувствовал, как внезапно стало тяжело дышать и как замедляется его сердцебиение. Корнилова
Судя по виду, с Сильвестром происходило что-то похожее.
И в этот миг дверь в комнату отворилась, Стас обернулся и увидел вбегающую Нику.
Корнилов что-то крикнул ей, но с удивлением обнаружил, что у него нет сил кричать.
Его тело стремительно слабело, лицо покрывалось жаркой испариной, а ноги подкашивались.
Ника бросилась к Стасу, схватила его за руку и Корнилов, словно, глотнул свежего чистого воздуха.
Странное наваждение исчезло, испарилось будто его и не было. Корнилов увидел, как Ника, отпустив его, подошла к обмякшему Сильвестру и теперь коснулась его руки.
Как и Корнилов, Гольшанский мгновенно пришел в себя.
— Чёрт возьми!.. — выдохнул он. — Что же вы наделали, мать вашу…
Он нервно сглотнул.
— Теперь она всё знает… — Гольшанский ошарашенно покачал головой. — она знает про вас…
— Сильвестр, — промолвила Ника.
Он посмотрел на неё.
— Вы можете помочь остановить её и прекратить весь этот ужас. Вы же сами страдаете, наверняка страдает и вся ваша семья. Ради себя, вашей матери, вашего сына и вашей внучки, которой нужна семья… Прошу, помогите нам.
— Не могу… — процедил Сильвестр. — Не могу!..
— Тогда хотя бы скажите, как мы могли бы…
— Беккендорф! — морщась как от невыносимой боли, процедил Сильвестр. — Найдите Нестора Беккендорфа! У него… у него есть записи…
— С клиентами его борделя? — спросила Ника.
— Чёрт! Не только… У него есть… записи, которые вам нужны…
Стас с потрясением наблюдал за Сильвестром. Гольшанский явно говорил через силу. Словно, нечто мешало ему и удерживало его от дальнейших разговоров.
Стас вспомнил рассказ Ники о той ферме, где чуть не убили Раду Любинскую и о той же странной рыжеволосой женщине, которая, если верить Нике, буквально излучала некую «уничтожающую и удушающую ауру». Стасу стало по-настоящему жутко.
— Записи, на которых всё видно… — продолжал Сильвестр.
— Что видно? — спросила Ника.
— Всё… всё, что вам нужно… — выдавил Гольшанский.
Затем, вдруг, он странно подавился и, соскользнув со стула повис на наручниках возле стола. Тело его конвульсивно задёргалось, глаза закатились, а через стиснутые зубы проступила пена.
— Врача
Но, когда в комнату ворвались сразу двое сотрудников медчасти, они увидели Нику, которая сидела возле неподвижного Сильвестра и, держа ладони на его лице, что-то умиротворяюще шептала.
Присмотревшись, Стас с удивлением обнаружил, что Сильвестр спит.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Среда, 27 января
— Это всё она, та женщина, Стас, — убежденно проговорила Ника, когда они снова оказались в машине.
— Ты увидела её в воспоминаниях Сильвестра?
— Не четко, но да, — кивнула я.
— Что там такое происходило? — вмешался, молчавший до поры, Сеня. — Что с Сильвестром?
— Эпилептический припадок, — будничным тоном ответила я.
— Он же вроде не эпилептик, — недоуменно сдвинув брови, проговорил Арцеулов.
— Я тоже, — хмыкнул Стас, — но, если бы не Ника… скорее всего, я бы валялся рядом с Сильвестром.
— Это всё она, — снова повторила Ника. — Я не знаю, как это объяснить Стас, но это она… Она во всём виновата и именно она принуждала Сильвестра и Нифонта помогать ей…
— Значит «Сумеречный Портной» — та рыжеволосая баба, с которой столкнулась Ника на той ферме? — спросил Арцеулов.
— Не совсем, — проговорила я, — я бы сказала, что… «Сумеречный Портной» — это сразу несколько людей.
— Угу, — кивнул Сеня, — Сильвестр, Нифонт, эта рыжеволосая ведьма… кто ещё?
Я посмотрела на Стаса, тот пожал плечами.
— Это нам теперь и предстоит выяснить, — он сдал назад, и развернул автомобиль, — у кого самые главные роли.
— И поможет нам в этом Беккендорф. — вставила я.
— Его и след простыл, мы нигде не можем его отыскать, — уныло и раздосадовано ответил Арцеулов.
— Да, но вы искали его без меня, — с толикой ехидного самодовольства, ответила я.
Стас понимающе усмехнулся, Сеня тоже довольно заулыбался.
— Стас, а с Солонкиным ты поговорил? — спросил Ацеулов, когда мы отъехали достаточно далеко от тюрьмы.
— Да, — кивнул Стас, — всё подтвердилось. Диана не соврала.
— Как она там, кстати? — спросила я.
— Жить будет, — кивнул Стас. — ФСБ о ней позаботятся.
— Надеюсь, они устроят Гудзевичу хорошенькую взбучку, — мстительно проговорил Сеня. — Нашу страну давно пора очистить от все этой преступной требухи из 90-х…
— О-о, Сеня, — усмехнулся Стас, — это не так просто… Развалить и изгадить страну было делом нескольких дней и пары-тройки лет, а вот навести порядок… Я думаю, ещё следующему поколению с этим «наследием» хватит проблем с головой.
— Мы вас не подведём, — кротко улыбнувшись, заметила я.
Стас взглянул на меня в зеркало заднего вида.