Красные нити
Шрифт:
В этот миг послышался заунывный гул стонущего металла и вагон качнулся вниз. Раздались испуганные голоса, Стас увидел, как некоторые нетерпеливые люди спешат выбраться из своих купе.
— Напоминаю! — прогремел голос Стаса, — Выбираемся в строго организованном порядке! Никак по-другому! Кто будет лезть вперёд и подвергать опасности жизни остальных — пристрелю! Я не шучу!..
Настала гробовая тишина, выбравшиеся из купе двое мужчин и женщина, замерли на месте, а потом, под взглядом Стаса, забрались обратно свои свое купе.
— Начинаем с девятого купе, — сказал Стас, — Вы там сможете самостоятельно
— Да-а… — из указанного купе выбрались две девушки.
Одна из них была ранена и ей помогала вторая. Девчонки, держась за «канат» из связанных простыней прошли по коридору и забрались в третье купе. Здесь им помогли выбраться те двое парней, что были с девушкой, у которой был перелом.
Под надзором Стаса пассажиры вагона организованно выбрались на боковую поверхность вагона. Стас выбрался последним.
— Господи! — воскликнул кто-то.
— Какой ужас! — всхлипнула какая-то женщина средних лет, прижимая ладони к лицу.
Они все стояли на перевёрнутом вагоне и отсюда открывалась полномасштабная картина потрясающего своим ужасом крушения поезда. Вокруг, внизу темнели присыпанные снегом деревья густого леса, белели скалы и камни на дне пропасти. Порывы холодно зимнего ветра трепали одежду и волосы пассажиров.
Стас выругался, глядя на поезд. Состав, словно гигантская гирлянда или связка сосисок, висел над пропастью и только чудом вагоны не падали вниз. Впрочем, это было видно и понятно, вагоны не падали потому, что в узком пространстве пропасти, фактически оказывали давление друг на друга, что создавало упор и не позволяло составу полностью обрушится вниз. Но долго эта конструкция, ясно дело, не продержится.
— Нужно МЧС вызывать! — высказался кто-то.
— Я уже вызвал, — хмуро оглядываясь по сторонам, ответил Стас, — они скоро прибудут… а пока нужно выбираться. И мне понадобиться помощь тех, кому не безразличны судьбы других пассажиров.
Таких нашлось аж восьмеро. Впрочем, остальные мужчины и женщины были слишком сильно ранены, чтобы кому-то помогать.
Стас попытался дозвониться до Арцеулова и Ники, но тщетно. Ни у Сени, ни у Ники телефоны не отвечали.
Стас сделал над собой усилие, чтобы не допускать мрачных мыслей.
— Эй, подполковник, — его окликнул давшей мужик с бородой.
— Да? — спросил Стас.
— Ты в курсе, что у тебя кусок стекла в спине торчит?
Стас выругался, а он то думал, что просто ободрал спину и поэтому она так печёт.
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Пятница, 29 августа.
Выжившие выбирались по одиночке. Кто-то пытался организовать людей, но это было тщетно. Оставшиеся в живых люди в страхе просто пытались выбраться. Я слышала, как кто-то сказал, что нужно открывать окна и выбираться на противоположную поверхность поезда. И я была с ними солидарна. Вот только я в купе была одна, а окно ни черта не открывалось, и судя по крикам пассажиров, у многих была схожая проблема.
Я подумала, чтобы попытаться перебраться в следующее купе, быть может там окно открывается, а может и вовсе есть аварийный выход.
Однако, когда я туда перебралась я увидела, что и здесь окно вряд ли откроется. Зато в стекле окна была заметная пробоина, размером с кулак. Я подумала, что можно попытаться выбить
Мой взгляд упал на плотно набитую дорожную сумку, что лежала на одном из сидений.
Появилась авантюрная мысль привязать к сумке один конец простыни, а на другом сделать петлю и зацепить ею острый края стекла. Если потом столкнуть сумку вниз… Хм, под её весом стекло в окне может обрушится, и я смогу выбраться. Нужно попробовать, другого плана у меня всё равно нет.
Осуществить задуманное оказалось куда тяжелее, чем придумать. Я буквально вспотела, пока дотянулась до окна, чтобы зацепить его завязанной на конце простыни петлей. А потом пришлось изловчиться, чтобы столкнуть вниз, привязанную к другому конце простыни, сумку.
Едва я это сделала, как стекло с сухим коротким треском надломилось и крупными заостренными осколками рухнуло вниз. Звон бьющихся стекол разлетелся по вагону, большая часть осколков рухнула в разбитое окно.
Проверив флешку в кармане куртки, я взяла подвернувшийся под руку металлический обломок и, стараясь не смотреть, в выбитое окно вагона внизу, где разинула пасть головокружительная высота, я выбила оставшиеся в раме окна острые осколки.
Где-то прозвучал крик, кричала женщина, я с содроганием услышала, как следом закричал ребенок. У меня сжалось сердце и сдавило горло при мысли, что где-то в потерпевшем аварию поезде остался один ребенок без родителей.
Я поборола сиюминутный порыв бросится на спасение всех нуждающихся.
Прозвучит жестоко и, возможно, даже мерзко, но сейчас мне стоит прежде всего подумать о себе.
Во-первых, я все равно не знаю, как и чем кому помогать. Во-вторых, поезд может обрушится вниз в любой момент, и я точно ничем не помогу людям, если погибну вместе с ними. А вот оказавшись на верху, на другой стороне перевёрнутого вагона…
А вот эта мысль заставила меня задержаться.
Ругая себя за несусветную глупость, я старалась оправдать её зовом совести. Ну, не могу я взять и, наплевав на всех вокруг, просто выбраться и свалить! Хотя бы попытаться помочь я должна, хотя бы, когда выберусь наверх. И возможность сделать это, я видела в том, чтобы помочь людям выбраться на левую сторону вагона.
Собрав то, что осталось от постельного белья и порывшись в одной из дорожных сумок, я затолкала все, что нашла в содранную с подушки наволочку. Эту ношу я забросила вверх, в окно, а затем, применив все навыки и умения в скалолазании, я всё-таки выбралась из купе на внешнюю поверхность вагона.
Открывшееся мне зрелище пугало своими масштабами и невероятностью!
Мост, по которому пролегал железнодорожный путь, почти перестал существовать. Вместо него с обоих сторон торчали два «огрызка» с загнутыми вниз, свисающими под тяжестью поезда рельсами. Сам поезд, дохлой гусеницей, провисал в проломе моста, над глубокой пропастью. От некоторых вагонов вверх тянулись зыбкие хвосты черного дыма.