Красные орлы
Шрифт:
Свободное время проводил со сверстниками. Не все из них дома. Одни не вернулись из белой армии, другие ушли в Красную. А некоторые уже никогда не вернутся. На Южном фронте убиты белыми мои хорошие друзья Иван и Матвей Голиковы.
Деревня, чем может, помогает Советской власти и Красной Армии: людьми, продовольствием, обозом и многим другим. Однако кулаки, подкулачники, церковники, укрывшиеся белобандиты, вроде Гришки Грехова и Гришки Козлова, норовят подорвать эту помощь. Сельским коммунистам и активу нелегко приходится.
С первых же дней моего пребывания здесь в бабушкиной избе стали собираться соседи-однодеревенцы.
Богатеи не хотят отдавать хлеб, особенно пшеницу, не хотят возвращать землю, которую они всеми правдами и неправдами захватили у бедных при Колчаке и еще раньше при царе. А с землей в нашей местности положение давно уже стало тяжелым. В деревнях многие из молодых мужчин не имели никакого душевого надела. Взять для примера хотя бы нашу семью. В ее составе четыре человека мужского пола, и на всех был только один надел, отцовский, размером в полторы десятины, а мы, трое сыновей, оставались «бездушными». Членам же семьи женского пола о земле не приходилось и думать — им не полагалось ничего.
О том, что бывало у нас в старое время из-за нехватки земли, говорит трагедия, случившаяся в семье Лопатиных, наших дальних родственников из села Зырянского. Старик Лопатин умер, и за хозяина дома остался старший из братьев — «большак» Борис. Средний брат Зиновий находился в это время «на действительной» — в солдатах. Но через 4 года он вернулся, женился и захотел вести свое хозяйство самостоятельно. Потребовал от Бориса выделить ему душевой земельный надел. Борис отказался. Начались ссоры. Характер у Бориса был злой и буйный. К тому же он отличался упрямством: уговорить его никто не мог. И вот однажды при очередной ссоре, возникшей на поле во время пахоты, старший брат выстрелил в упор в грудь Зиновию из заранее припасенного шомпольного ружья, заряженного ржавыми гвоздями. Зиновий был убит наповал.
…Не хотят кулаки оставаться и без батраков. Они мешают наладить совместную обработку земли и предлагают свою «помощь» бедноте, не имеющей ни семян, ни тягла, ни инвентаря. Но бедноту сейчас не проведешь, не одурачишь. Ей понятно, что кулацкая «помощь» сулит кабалу. Бедные мужики и большинство середняков поддерживают партийную ячейку. В этом я убедился еще в августе, когда заезжал домой.
Своей рассудительностью и настойчивостью особенно мне нравится сосед Филипп Иванович Заусаев, бедняк из бедняков. Он старше меня на пять лет. Зрение у него слабое, едва-едва видит. Из-за этого не приняли в школу. Но Филипп Иванович помаленьку сам выучил буквы и сейчас читает политические книжки, набранные крупным шрифтом.
Он, ей-богу, смелее и решительнее некоторых наших коммунистов, таких, например, как Алексей Матвеевич Погадаев.
Но истинной грозой для кулачья является Гавриил Григорьевич Голиков, избранный председателем Борисовского сельсовета. Летом 1918 года в каменской белогвардейской дружине его сильно избивали, пытали, сломали ногу.
Гавриилу Григорьевичу хорошо помогает Матвей Савельевич Пиньженин. Тоже коммунист, тоже сидел в белогвардейской тюрьме. Пиньженин, как и Гавриил Григорьевич, из маломощных середняков. Оба они побывали на фронте, оба были унтер-офицерами, у обоих — «Георгии».
Такой же путь прошел и председатель волисполкома Федор Степанович Лобанов.
В
Интересно, что иные пытаются спешно перекраситься в коммунистов. Жена урядника Байнова усиленно просит принять ее в партию. Дьяконица Полякова посещает сельсовет, ходит с разными вопросами в ячейку, ораторствует в сборне.
Но все равно нет им веры.
Зато как скромно ведут себя те интеллигентные люди, которые всю жизнь честно служат народу, — учительницы Лидия Алексеевна Сапожникова, ее сестра Мария Алексеевна, Елена Васильевна Пеутина, Екатерина Яковлевна Могутина, Вера Павловна Устюжанина.
Я частенько заходил в школу. В комнатах полно учеников. Занятия не прерываются. Учителя довольны: дров хватает.
Лидия Алексеевна — давняя любительница драматических и музыкальных кружков. Помню, когда еще только начал учиться, она и нас, малышей, пристрастила к этому. Ведется эта работа и сейчас, так что я почти каждый вечер ходил в Зырянку на репетиции.
Лидия Алексеевна у нас и режиссер, и гример, и главная актриса. Ей помогает Вася Зеленин, который теперь учится на настоящего артиста. Начали мы с «Хирургии» Чехова, потом перешли к «Каширской старине» Аверкиева. Я играл одну из главных ролей — Василия.
Первая постановка прошла очень удачно. После этого мы выступали с «Каширской стариной» во всех больших селениях нашей волости, а потом и в соседних волостях — Катайской и Колчеданской. Везде нам хлопали, звали приезжать еще.
Я очень увлекся драматическим кружком. И не потому, что у меня к этому способности. Мне просто понравилась молоденькая учительница зырянской школы Мария Киприяновна Кузнецова. Она тоже участвовала в драмкружке, выступала в «Каширской старине» в главной женской роли — Марьицы. Такой, как она, я всегда представлял себе настоящую русскую девушку: голубоглазая, розовощекая, с большими светлыми косами, с правильными чертами лица, крепкая физически, характер сильный, самостоятельный.
В свободное время мы с ней читали, болтали, гуляли подолгу, несмотря на сильный мороз. Иногда беседовали о будущем, думали о том, как сложатся наши отношения. И как-то так само собою получилось, что за время отпуска я не написал в Тугулым ни одного письма…
Во второй половине января в волость прибыл небольшой продовольственный отряд. Всей партийной ячейкой мы помогали ему собирать излишки хлеба.
Я вместе с борисовскими коммунистами должен был отбирать спрятанный кулакам и хлеб в самой Борисовой, в Верхних Ключиках и в Даньковской.
Зимой, когда всюду лежит толстый слой снега, нелегко отыскать запрятанное зерно. Однако нам помогали бедняки и батраки. Мы обнаруживали хлеб не только в сараях, пригонах, конюшнях и хлевах, но и под открытым небом, по гумнам, в навозных кучах, под ометами соломы, под заготовленными для построек бревнами.
Особенно сопротивлялось кулачье в Верхних Ключиках. Даже грозилось убийствами. Село это стоит на отшибе. Влияние нашей ячейки и волисполкома там слабое. Агитационная и просветительная работа ведется плохо. А кулаков в селе много и времени они не теряют. Им еще помогают «слуги господни»: церковь всячески подогревала недовольство в отношении продотряда.