Красные тюльпаны
Шрифт:
«Ты должен пройти, Сережка!»
Почти целый месяц партизанский край находился в блокаде. Фашисты стянули свои войска к батуринскому, вадинскому и верхне-малышкинским лесам, где базировались партизанские бригады, обложили их со всех сторон.
Операцию «Падающая звезда» гитлеровцы начали двенадцатого января сорок третьего года.
Несколько суток немцы беспрерывно обстреливали леса из пушек и минометов, бомбили с самолетов, потом при поддержке танков стали сжимать кольцо, пытаясь сломить обороняющихся партизан. Но все усилия фашистских карателей были безрезультатны: вадинцы держались
И лишь только стихал бой, а пороховой дым не успевал еще и рассеиваться, как бойцы подползали к убитым врагам, забирали их автоматы, гранаты и возвращались в свои окопы.
Каждый день карательной операции дорого стоил фашистам. Были потери и у партизан, хотя значительно меньше, чем у противника.
В отряде Андрюхина первого февраля сорок третьего года в бою погиб пулеметчик Николай Аверкин. Во время атаки карателей Аверкин лежал за пулеметом и вел огонь по вражеской цепи.
Свой «максим»'он с напарником вынес из дзота и установил повыше, на кровле землянки, чтобы больше был сектор обстрела. Немцы никак не могли пройти на этом участке. Их огонь из автоматов не доставал пулеметчика. Но пули нет-нет да и щелкали о стальной щиток. И вдруг снайперская пуля прошла сквозь прицельную щель в щитке, ударила в висок пулеметчика. Аверкин повалился на бок. Второй номер заменил своего друга, и пулемет снова заработал. Отбив атаку, партизаны отнесли Аверкина в землянку и уложили на нары, а вскоре он умер.
Шли двадцать третьи сутки блокады. К исходу дня немецкая авиация совершила четыре массированных налета. Лес гремел от непрерывных взрывов. После бомбежки фашисты снова начали артиллерийский и минометный обстрел. После часовой артподготовки гитлеровцы двинулись на партизанские окопы. Но шли они уже не в открытую, как раньше, а короткими перебежками от дерева к дереву. В сотне метров от окопов были прорублены широкие просеки. И когда каратели попытались сунуться на открытый участок, они были встречены плотным огнем автоматов и пулеметов. Партизаны не пропустили немцев дальше середины просеки.
Опасаясь наступления темноты, гитлеровцы больше не осмелились в тот день атаковать. Потери давали себя знать. Не хватало патронов, мин, гранат и снарядов. Кончались продукты. На исходе была соль. Ее выдавали только тяжелораненым.
Самое тяжелое испытание выпало бригаде, которой командовал Морогов.
Его поредевшая бригада, в которой теперь насчитывалось около семисот бойцов, держала десятикилометровую оборону. Партизаны стояли насмерть. Беспредельная храбрость бойцов этой бригады была под стать их боевому, смелому и талантливому комбригу.
Учитывая создавшуюся обстановку, оперативный центр на совещании командиров принял решение всем бригадам идти на прорыв блокады.
Вернувшись с совещания, Андрюхин сразу же созвал командиров взводов и проинформировал их о принятом центром решении. Он доложил командирам взводов, что их отряду предстоит прорываться из окружения на северо-запад, в направлении бельских лесов. Все понимали, что пробиться будет очень трудно, а вернее, невозможно — силы слишком неравные, да и в немецком
У Андрюхина не было времени на долгое обдумывание плана прорыва: решение надо было принимать немедля, сейчас.
И тут поднялся командир первого взвода Типугин. Он предложил послать связного к регулярным частям Красной Армии с просьбой о помощи. Андрюхин в душе обрадовался этой мысли, но, прикинув свои возможности, засомневался: едва ли кому-нибудь удастся пройти сквозь вражеское кольцо.
Тогда-то и вспомнил командир третьего взвода Баутин о своем разговоре днем с Сережкой Корниловым. Сережка понимал, в каком тяжелом положении находится отряд, и про себя тоже думал, как бы помочь партизанам. О том, какой у него созрел план, Сережка рассказал командиру взвода. Баутин не поверил ему, не придал особого значения его словам, а сейчас, вспомнив, доложил Андрюхину:
— Товарищ командир, — обратился Баутин к Андрюхину. — Боец Корнилов мне сказал, что он придумал, как можно выйти из окружения, и обрисовал подробно свой план, как бы он смог это сделать. Только я не поверил его выдумке. Уж слишком велик риск.
Когда командиры взводов разошлись, Андрюхин задумался над сказанным Баутиным. Взвешивая все «за» и «против», он все больше начинал верить, что именно Сережка, и только он, сумеет справиться с таким заданием.
«Да, риск большой, — рассуждал Андрюхин, — несомненно. Но иного выхода нет. И это, наверное, только Сережка мог придумать».
Командир разведки Сергеев, постукивая карандашом по карте, нарушил молчание:
— Так, что ли, говорят? Все гениальное — просто. А ведь мальчишка, Алексей Яковлевич, нам как подарок. Смотри сюда, — сказал он, водя карандашом по карте. — Здесь сплошного фронта нет. Надо оттянуть карателей на себя, и тогда по этому коридору Корнилов добежит до какой-нибудь регулярной части. Согласен?
Отбросив все колебания, Андрюхин тут же вызвал Сережку Корнилова в штаб.
Войдя в землянку, Сережка доложил о своем прибытии. Андрюхин усадил мальчика рядом с собой, внимательно посмотрел на него, строго спросил:
— В бою участвовал?
— Немного, товарищ командир.
Складки залегли на лбу Андрюхина.
— Я слышал, ты говорил своему командиру, что мог бы выбраться из окружения?
— Смог бы, — ответил Сережка.
— И не побоишься?
— Да чего тут бояться, товарищ командир. Что я, фрицев не знаю?
— Это верно, — промолвил Андрюхин, покачав головой. — Но то было раньше, а сейчас дела наши иначе обстоят. Товарищ Корнилов, у нас нет связи. Рацию разбило осколком. Не хотелось мне отпускать тебя, скажу откровенно, но другого выхода у нас нет. Предложение твое заманчивое, хотя и очень опасное. Мы вот посоветовались и решили с тобой поговорить. Может, попробовать?
— Да я, товарищ командир, хоть сейчас.
— Погоди, — сказал Андрюхин, склоняясь над картой. — Мы оставим тебя, к примеру, вот здесь, в ельнике, на спуске к реке. И на этом участке отойдем в глубь леса, отвлекая немцев. Будем держать их на выгодном для нас участке полдня. Запомни. Нам будет нелегко сделать это. Но ради задуманного удержим врага. А ты тем временем не зевай. Как услышишь одну за другой три пулеметные очереди, выбирайся из своего укрытия и дуй во все лопатки вдоль реки до деревянного моста, а там по дороге. И не жалей ног.