Красный Бубен

Белобров Владимир Сергеевич

– Юра… Ну что ты?.. Сейчас не время и не место… – Но в ее глазах Юра прочитал «да». Он вспомнил строчки из песни группы «Зоопарк»: Она сказала– нет, никогда, но я услышал– да, навсегда…Он потянул джинсы вниз. Ирина повиливала бедрами, вроде бы мешая процессу, а на самом деле – помогая. Между футболкой и джинсами появилась белая полоска трусиков. Юра опустился на колени и поцеловал девушку в живот. Ирина вцепилась руками ему в прическу. От возбуждения у нее всё поплыло перед глазами. Юрина рука проскользнула между ее ног. По телу Ирины снизу вверх пробежала судорога. Она обмякла. Теперь

с ней можно было делать всё, что хочешь. Ирина открыла глаза и тут заметила Коновалова, который стоял посреди церкви и смотрел прямо на них. Перед собой Коновалов держал миску с пулями, из-за которых он был похож на французскую картину «Шоколадница», где девушка несет на подносе кондитерские изделия.

Ирина охнула и больно дернула Юру за волосы.

– Ой! – вскрикнул Юра. – Ты что?

– Вставай, – Ирина оттолкнула Мешалкина и быстро натянула джинсы.

Юра сел.

– Да ты что, Ир? – он всё еще не видел Коновалова.

Коновалов поставил миску с пулями на пол.

Бзынь —звякнула миска об пол. Мишка взял одну пулю и начал катать ее между пальцами. Мешалкин повернулся на звук.

– Чего это вы тут? – спросил Мишка.

– Как чего? – ответил, поднимаясь, Юра. – Автоматы чистим.

– Ты чего, думаешь, что я дурак? – Мишка посмотрел на Иру. – Он что, к тебе пристает?

– Ты не понял, – ответила Ирина, чтобы дать себе время что-нибудь придумать.

– Чё это я не понял? Я что, блин, того? – Мишка постучал себя пулей по голове. – Не понял, для чего мужик с бабы штаны снимает?

Мешалкин сжал кулаки.

– Ты дурак! – сказала Ирина. – Меня пчела укусила в живот, а он мне жало высасывал, – и подумала: Господи! Чего я говорю?! И вообще, какого черта я тут оправдываюсь?! Я свободная женщина свободной страны и вправе поступать так, как мне хочется!

Коновалов остановился и положил пулю в карман. Было видно, что он готов поверить в эту белиберду. Но тут встрял Мешалкин.

– Чего ты вообще лезешь?! Тебе какое дело?! Это что, твоя жена?!. Вот и не выступай! Чего это мы с Иринкой, – он посмотрел на Ирину, – должны перед тобой оправдываться?!

– Ни хрена себе! Ты мне такое говоришь! – Мишка развел руками. – Да она – невеста моя! А ты, блин, с моей невесты трусы снимаешь, пока я на минутку отвлекся! Ни хрена себе! Вот гад! За это вас, москвичей, все и не любят! За вашу наглость! Приехал, говно такое, в мою деревню и, блин, мою же невесту за жопу хватает! – Он засучил один рукав.

– С чего это ты взял, что она твоя невеста?! Ты, валенок тамбовский?! На фиг ты ей сдался со своей вонючей деревней?! Она – моя невеста! Понял?!

– Это кто это валенок?! – Мишка засучил второй рукав. – Он, сука, мою невесту за жопу… и я же еще и валенок! Чмо московское! Сейчас я буду тебе, Юрий Долгорукий, руки выдергивать, чтобы ты ими не лез куда не надо! – Мишка двинулся на Юру.

Мешалкин отступил на шаг:

– Давай, попробуй, – он поднял с пола автомат, как дубинку, и махнул перед собой. – Иди сюда! Я тебе по твоей тупой голове настучу, чтобы она побыстрее соображала!

– Ч-и-во?!

– Ни-чи-во!

– А ну прекратите сейчас же! – Ирина встала между ними. – Я ничья не невеста! Я никому никаких обещаний не давала! А если вы начнете драку, то я ни с одним из вас вообще разговаривать не буду!

Из подвала поднялись Скрепкин с Абатуровым.

– Чего это у вас тут? – спросил дед.

– Всё в порядке, – ответила Ирина.

Скрепкин держал в руках вторую миску с пулями.

– Ну а раз так, – сказал он, – то давайте заряжать будем.

Мишка опустил руки и незаметно для остальных показал Мешалкину кулак.

А

Юра показал Коновалову средний палец. На что Коновалов чиркнул ребром ладони ниже пояса. Юра отвернулся.

Глава восьмая

ФАРУВЕЙ

Комон бейби лайт май файер!

Дорзы

1

Полковник Герман Васильевич Иншаков стоял перед коротким строем военных летчиков. После двух суток без сна вид у него был осунувшийся. За последние двое суток Иншаков спал часов пять, а то и меньше. Иншаков получил полный разнос от начальства и вынес тяжелое общение с Юлей Киселевой. Да и чисто по-человечески Герман Васильевич сильно переживал. Пропавший Иван Киселев был для него почти, можно сказать, как сын. В его глазах Иншаков узнавал себя в молодости. Вот таким же он был собранным, смелым и романтичным. Всю жизнь авиация для Иншакова являлась не просто работой, а как в кино – без неба и штурвала Иншаков себя не мыслил. Он не очень представлял, как будет жить на пенсии. Эх, пенсия… И надо же было, ко всему прочему, случиться такому ЧП за год до нее. Оставляет Герман Васильевич плохую память о себе на последнем году службы.

– Итак, ребята, – Иншаков посмотрел на носки своих ботинок, – как вы знаете, все наши вертолеты в течение двух суток искали Киселева… И не нашли… Ничего не нашли… Никаких следов… Я получил приказ… Короче, сутки нам еще дают на поиски… Если за сутки не найдем… приказано поиски прекратить… И всё… А я знаю, что если вертолетчики за двое суток не нашли, значит… Третьи сутки они просто так горючее жечь будут… А нам надо его найти! – Иншаков стукнул себя кулаком по ноге. – Надо понять, что случилось! Не мог Ваня просто так пропасть! Не такой это человек! Вы его знаете!.. Я вот подумал, что если вместо вертолетчиков полетите вы, у нас есть надежда. Потому что вы служили с ним вместе… знаете его… думаете, как он… Может, вас чего-то натолкнет… Интуиция мне говорит, что случилось с ним что-то экстраординарное. А у летчика-истребителя интуиция – вторая мать. Кому, как не вам, знать это? Поэтому вы, ребята, наша последняя надежда. Я хочу, чтобы вы поднялись в воздух и повторили его маршрут до самого того места, когда он исчез с радара. – Иншаков снял фуражку и провел ладонью по короткому седому ежику. – Сынки, – добавил он неофициальным тоном, – постарайтесь. – Он подошел к строю и каждому из пяти летчиков пожал руку.

Герман Васильевич чувствовал кое-что еще, кое-что еще ему подсказывала его интуиция, но он изо всех сил не хотел в это верить. Интуиция ему подсказывала, что Иван Киселев мертв.

2

Скрепкин зарядил автоматы.

– Опробовать бы не мешало, а то… кто их знает…

– Вот в деле и опробуем, – Абатуров вздохнул. – Ну… товарищи, идем на колокольню. Чует мое сердце, настал момент коренного перелома, как говорил товарищ Левитан… Либо мы их, либо они нас… А мы поддаться не имеем права, потому что за Бога воюем… И в ад нам попадать рановато…

Все двинулись к лестнице.

– Погодите, – остановился Абатуров. – Я шкатулку с собой возьму, чтоб ее никто не того…

Он вытащил из тайника шкатулку и положил в карман. ИСТРБЕСЫ поднялись на колокольню. Погода портилась. Небо было чистое, но дул крепкий пронзительный осенний ветер. Мешалкин поднял воротник.

– Вон они, – он показал пальцем вниз. К церкви со всех сторон подходили вампиры. – У, гады! – Юра плюнул вниз.

– А вот плевать на нашу землю не надо! – сделал ему замечание Коновалов.